Слом этот, однако, почти не коснулся идеологии и общественной морали, которые в течение еще столетия или полутора продолжали быть ориентированными на полис и его каноны. Сами императоры упорно представляли свою власть как власть римского должностного лица, обычного гражданина республики, в руках которого лишь благодаря его личным заслугам, доверию сената и народа оказались сосредоточенными несколько магистратур. Представление о том, что Рим принцепсов — это тот же древний город-государство, лишь возросший, усовершенствованный и украшенный, форма не ломки, а продолжения его духовных традиций, лежало в основе всей официальной идеологии ранней империи и произведений искусства, великих и заурядных, ее выражавших: "Энеиды" Вергилия и "римских од" Горация, музея под открытым небом, в который Август превратил римский Форум, и "Римской истории" Веллея Патеркула. Вся идеология сенатской оппозиции императорам, консервативных элементов в провинциях, большинства историков и мыслителей, описывавших происходящие перемены, строилась на наборе ценностей гражданской общины, хотя почти всем было ясно, что сама община ушла в невозвратное прошлое.
Это положение, на первый взгляд представляющееся парадоксальным, объяснялось тремя причинами.
Первая состояла в том, что распад гражданской общины города Рима представлял собой факт, во многом исключительный, и протекал он на фоне сохранения полисного строя жизни, неотъемлемого от античности вообще. Втянутые в описанные выше кризисные процессы, разлагаясь и распадаясь, полисы тем не менее и выживали, и росли, и массами возникали заново — из воинских лагерей, из племенных центров, из выгодно расположенных деревень. Поэтому непреложность полисных норм существования сохранялась, и сознание ее питало идеологию римлян на протяжении по крайней мере всего I в. н. э.
Вторая причина заключалась в том, что империя возникла из земель, покоренных Римом, и народов, плативших Риму подати, подчиненных его политике, привыкших видеть в нем хозяина. Престижем и обязательностью обладали традиции и вкусы, взгляды и обычаи города Рима, взгляды же и обычаи эти еще во многом продолжали корениться в старинном укладе Рима-полиса.
Наконец, третья причина носит общетеоретический характер и в контексте данной книги представляется наиболее существенной. Идеология, общественные реакции людей, традиции и нормы их повседневного поведения не пассивное следствие процессов, протекающих в хозяйственном фундаменте общества, но обнаруживают по отношению к этим процессам значительную самостоятельность. Доказательству этой мысли посвящен один из замечательных документов марксистской теории — так называемые письма против вульгаризации исторического материализма, написанные Фридрихом Энгельсом в 1890–1894 гг. Экономические условия являются решающими, и — писал Энгельс, -
"образуют ту красную нить, которая пронизывает все развитие и одна приводит к его пониманию", но при этом "экономическое положение не оказывает своего воздействия автоматически, как это для удобства кое-кто себе представляет, а люди сами делают свою историю". "Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис"[51].
Весь кратко охарактеризованный нами выше исторический процесс развития римского города-государства был обусловлен "в конечном счете" его исходной хозяйственной структурой, его местом в эволюции общественного производства. На этой основе вырастал полис как общественно-политическая организация. Но ни своей хозяйственной структурой, ни этой организацией он далеко не исчерпывался. "Город-это люди", — говорил Фукидид[52], то есть, добавим мы, особая полисная идеология, социальная психология, система ценностей, устойчивые вкусы и формы жизненной ориентации. Все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис и образуют в рамках единой системы гражданской общины ряд частных подсистем, друг с другом взаимодействующих и потому друг другу не тождественных, отличающихся каждая своей спецификой и своей относительной самостоятельностью.