В этом рассказе есть некоторые черты, сближающие его с тем, что мы знаем об отношениях между русскими князьями и их варяжскими наемниками из саги об Эймунде, где одним из главных действующих лиц является сын Владимира, Ярослав. Согласно той характеристике, которую эта сага дает Ярославу, он также не отличается щедростью и всячески оттягивает уплату жалованья своей заморской дружине. «Пождете, даже вы куны сберуть, за месяць» напоминает месячный срок уплаты жалованья норманнам, назначаемый в саге об Эймунде. Сопоставляя эти сообщения, я отнюдь не предполагаю какой-нибудь прямой зависимости рассматриваемого здесь летописного эпизода от того предания, которое дошло до нас в саге об Эймунде, или наоборот. В области отношений между русскими князьями и их скандинавскими наемниками конфликты из-за «кун», полагающихся этим последним, были, несомненно, бытовым явлением, в одинаковой мере возможным и при Владимире, и при Ярославе.
Весьма вероятно, что хитрая политика Владимира в отношении отправленных им в Византию варягов, от которых ему хотелось избавиться, является создавшейся в варяжской среде мотивировкой неблестящего положения, в котором оказались в данном случае варяги, пришедшие в Византию. По мнению В. Г. Васильевского, особый варяжский военный корпус был организован в Византии лишь после 980 г.[533] Следовательно, и почетная роль варягов как военной охраны при императоре должна относиться к несколько более позднему времени; впрочем, как указывает тот же автор, и после того бывали случаи неблагосклонного приема вооруженной толпы, приходившей в Византию из Киева[534]. Наша маленькая сага, таким образом, взваливает, может быть, на Владимира, не поладившего с варягами, вину за то, что они, уйдя от него в Византию, попали там в невыгодное положение и были «расточены разно» вместо того, чтобы сохранить свою сплоченную дружинную организацию, в составе которой вернее можно было рассчитывать на успешные действия и богатую добычу.
Васильевский говорит о варягах 980 г. как о первых, пришедших в Византию[535] Между тем есть полное основание полагать, что они попадали туда и раньше. Греко-русский договор 911 г. предусматривает возможность поступления русских на военную службу в Византии[536]. Посылка военной силы из Киева в Византию является одним из условий договора 944 г.[537] Под 955 г. упоминаются «вой въ помощь», обещанные византийскому императору княгиней Ольгой[538]. Военная помощь императору со стороны Киева практиковалась, таким образом, еще до того времени (988 г.), когда у византийских и других авторов появляются те сведения о ней, на которые указывает Васильевский[539]. В составе всех этих дружин и отрядов, о которых говорит летопись под 912, 945 и 955 гг., несомненно, были и варяги. Поэтому варягов 980 г. нет надобности считать своего рода первыми ласточками, залетевшими в Византию с севера, и относить за счет этого обстоятельства ту постигшую их неудачу, которую можно предполагать на основании летописного рассказа 980 г.
Совет Владимира императору, по словам Васильевского, — «живая летописная (эпическая) форма для передачи факта, совершившегося в действительности»[540]. Что весь этот эпизод восходит к устному преданию, представляется как нельзя более вероятным, но если рассматривать его с точки зрения стиля и трактовки (насколько можно все это восстановить по летописному рассказу), то эпического в нем, пожалуй, окажется очень мало: он скорее близок к более реальному, более повседневному и деловому изложению событий, наблюдаемому зачастую в северной саге и придающему ей большую ценность как историческому источнику. Рассматриваемый здесь эпизод можно принимать как сохранившийся в древнерусском тексте фрагмент того устного повествовательного творчества, который на скандинавском Севере достиг пышного литературного расцвета в исландских сагах.
538
Там же, стб. 63. Об этом обещании ни в предыдущем, ни в последующем тексте Повести временных лет больше ничего не говорится. Шахматов возводит это место к Начальному своду, в который оно могло быть вставлено из особой легенды о крещении Ольги (