После неудачи Клеомена в Афинах спартанские власти наконец решили предпринять более серьезные усилия, чтобы впредь избавить себя от опаснейшего с их точки зрения афинского варианта демократии. В 506 г. была подготовлена внушительная экспедиция, куда, кроме лакедемонян, вошли также союзные контингенты, а во главе ее встали оба царя (Her. V, 74). В нашей традиции — это первое совместное предприятие Клеомена и Демарата.
Геродот утверждает, что решение о насильственном восстановлении аристократического правления Исагора было принято Клеоменом самостоятельно. Во-первых, царь хотел вернуть себе реноме успешного полководца и дипломата, несколько подмоченное после его поспешного бегства из Афин, во-вторых, он, вероятно, испытывал сильное желание сделать афинского аристократа и своего друга Исагора правителем Афин и тем самым своим вассалом. Судя по действиям Клеомена сначала в Афинах, а затем в Дельфах, он использовал личные контакты с представителями многих знатных греческих семей для того, чтобы проводить свою собственную политику, не особенно считаясь с мнением спартанских властей. Профессор Тринити-колледжа Дублинского университета Дж. Хаксли, оценивая многообразие и разносторонность связей Клеомена с зарубежными партнерами, сравнивает его с выдающимся деятелем времен Пелопоннесской войны Алкивиадом[19].
На этот раз личная инициатива Клеомена была поддержана на самом высоком уровне, и в Афины был отправлен не просто отряд во главе с царем, а армия Пелопоннесского союза, возглавляемая обоими спартанскими царями. Однако отсутствие четкого правового законодательства, регулирующего отношения членов Пелопоннесского союза как между собой, так и с государством-гегемоном Спартой[20], вело к тому, что спартанские цари как главнокомандующие союза чувствовали себя вправе самовластно распоряжаться военными контингентами союзников. Геродот, явно считающий одного Клеомена главным инициатором похода, сообщает, что царь как руководитель Пелопоннесского союза собрал союзную армию не только без предварительной консультации с союзниками, но даже не поставив их в известность о цели экспедиции. Вот что пишет по этому поводу Геродот: «Между тем Клеомен считал себя крайне оскорбленным афинянами на словах и наделе и стал собирать войско со всего Пелопоннеса. О цели похода царь, правда, умалчивал, хотя желал отомстить афинскому народу и поставить тираном Исагора» (V, 74).
Поход на Афины, инициированный Клеоменом, закончился позорным провалом. И причина была вовсе не в военном поражении: до сражения дело просто не дошло. Этот неудавшийся поход, однако, оказался чреват очень важными политическими последствиями, прежде всего для самих спартанских царей. Авторитарный способ обращения Клеомена с союзниками и возникшие уже во время похода разногласия с царем Демаратом, вместе с ним командовавшим союзной армией, привели к весьма негативным для всего военного предприятия результатам. Когда союзная армия достигла Элевсина, истинные намерения Клеомена стали известны, и все союзники по примеру коринфян покинули спартанцев. То же самое сделал и его коллега Демарат (Her. V, 76). Как пишет И. Е. Суриков, «публичный конфликт между двумя архагетами, да еще в самый момент военной кампании, стал, конечно, скандалом эллинского масштаба»[21].
Впоследствии эфоры оправдали действия Клеомена, что, конечно, свидетельствует о том, что по крайней мере часть эфоров и геронтов были на его стороне и одобряли планы царя избавиться от демократии в Афинах любой ценой и с помощью любых методов. Спустя столетие Лисандр, опять же с согласия властей, будет деятельно помогать Тридцати тиранам в Афинах. Оба варианта типологически близки друг другу: речь в обоих случаях шла об установлении диктатуры аристократии над народом.
20
По мнению известного германского антиковеда Ульриха Карштедта, «не было уз, которые бы связывали членов лиги друг с другом, вовсе не существовало никакого регулирования конституционных отношений…» (Kahrstedt U. Griechisches Staatsrecht. Bd. I. Sparta und seine Symmachie. Gottingen, 1922. Bd. I. S. 82). Знаток греческого федерализма Дж. Ларсен, напротив, полагает, что между Спартой и ее союзниками существовало формальное соглашение, принципы которого были выработаны в 505 г. на общем собрании союзников, где, по его словам, была принята «конституционная конвенция» (Larsen J. A. Sparta and Ionian Revolt: A Study of Spartan Foreign Policy and the Genesis of the Peloponnesian League // Classical Philology. Vol. 27. 1932. P. 140). Взгляды историков на Пелопоннесскую лигу, как правило, лежат между этими крайними полюсами.
21
Суриков И. К Античная Греция: политики в контексте эпохи. Архаика и ранняя классика. С. 257.