Геродот не говорит прямо, с помощью каких аргументов Клеомену удалось привлечь на свою сторону Кобона, которого историк характеризует как «весьма влиятельного человека в Дельфах» (VI, 66). Возможно, конечно, здесь имел место подкуп[36]. Но важнее денег скорее всего были традиционно тесные связи Дельф со Спартой, которые осуществлялись главным образом через спартанских царей и их представителей в Дельфах — пифиев. Кроме того, лично у Клеомена могли быть наследственные ксенические отношения с семьей Кобона[37]. Предание свидетельствует, что дельфийские жрецы всегда выступали на стороне спартанских царей, а в случае разногласий между царями выигрывала та сторона, которая имела личные контакты с наиболее влиятельными представителями дельфийского жречества. Клеомен в отличие от Демарата был талантливым полководцем, проведшим несколько весьма результативных военных кампаний, в частности в 510 г. он, как мы знаем, изгнал Писистратидов из Афин, а около 494 г. предпринял победоносный поход против Аргоса (Her. VI, 76–82; Paus. II, 20, 8–10). После удачных военных кампаний цари, как правило, отправляли в Дельфы немалые денежные суммы и подарки[38], и вряд ли Клеомен был здесь исключением. Личные контакты с влиятельными жреческими семьями, с одной стороны, и щедрые подношения, с другой, обеспечили Клеомену в Дельфах режим наибольшего благоприятствования. О. В. Кулишова, автор известной монографии по истории Дельфийского оракула, вполне закономерно определяет тот тип отношений, который сложился у Клеомена с Дельфами, как «в некотором смысле уникальный»[39].
В Спарте прислушались к оракулу Аполлона, и Демарат, находившийся на троне уже более двадцати лет, был лишен царской власти (491 г.). Однако он еще некоторое время оставался в Спарте как частное лицо, рассчитывая продолжить борьбу за трон. Возможно, именно для этой цели он даже занял какую-то официальную должность (Her. VI, 67, 2). Некоторые исследователи без должного на то основания предполагают, что Демарат стал членом коллегии эфоров[40]. Но вскоре под видом поездки в Дельфы Демарат покинул Спарту и отправился в Персию, где стал гостем и военным советником персидского царя (Her. VI, 70, 2; VII. 3; Xen. Anab. II, 1, 3).
Избавление от Демарата — самая удачная политическая интрига Клеомена. Около века спустя, в 399 г., очень похожую комбинацию осуществили Агесилай и Лисандр: с помощью остроумно истолкованного оракула они убедили граждан, что законный наследник престола Леотихид — не сын покойного царя Агиса. В результате царем стал Агесилай.
Отношение Клеомена к религии и судебные процессы против него
Клеомен с помощью обмана добился нужного ему прорицания и лишил Демарата трона. Трудно расценить этот факт иначе, чем свидетельство крайне циничного отношения царя к религии вообще и оракулам в частности. Лилиан Джеффри, характеризуя Клеомена как «циника, готового… идти к своим целям даже с помощью откровенного святотатства», сравнивает его с Лисандром. «Подобно бессовестному и нещепетильному наварху Лисандру веком позже, Клеомен был готов “латать львиную шкуру Гераклидов с помощью лисьей шкуры там, где это было необходимо” (Plut. Мог. 229 В)»[41]. Проявленный Клеоменом цинизм в отношении оракулов никак не согласуется с широко распространенным в Греции представлением об исключительном благочестии спартанцев, которые, по словам древних, больше прочих греков боялись божественных знамений (Paus. III, 5, 8) и «веление божества считали важнее долга к смертным» (Her. V, 63).
36
Правда, открыто Геродот о подкупе не говорит. Он употребляет глагол более общего значения, который в данном контексте означает «оказывать воздействие», «влиять». Конечно, Клеомен скорее всего «повлиял» на Пифию с помощью денег, но буквально это из текста Геродота не следует. В научной литературе версия о подкупе Пифии является основной.
37
Известная самостоятельность Клеомена и стремление проводить внешнюю политику помимо институтов своей родины отчасти объясняются той поддержкой, которую оказывали ему многочисленные друзья и ксены вне Спарты. Кроме Исагора в Афинах и Кобона в Дельфах, у Клеомена, по-видимому, были ксенические отношения с Меандрием, тираном Самоса. Так, во всяком случае, свидетельствует Плутарх (Мог. 224 а). Умение Клеомена налаживать связи с влиятельными иностранцами, бесспорно, укрепляло его позиции и внутри страны.
38
Так, например, царь Агис II в 400 г. лично прибыл в Дельфы и пожертвовал Дельфийскому Аполлону десятую часть добычи, похищенной у элейцев (Xen. Hell. III, 3, 1). А наследовавший ему Агесилай, ведущий войну против персидского царя в Малой Азии, в течение двух лет пожертвовал дельфийскому святилищу огромную сумму — более ста талантов (Xen. Hell. IV, 3, 21; Ages, h 34).
40
Это попытался доказать Миша Мейер (Meier?. Kleomenes I, Damaratos und das spartanische Ephorat // Gottinger Forum fur Altertumswissenschaft. 1999. No. 2. S. 89–108). Статья, к сожалению, построена на слишком вольном толковании источника.