В заключение отметим следующие моменты.
Соперничество между двумя спартанскими царями обусловливалось самим фактом существования в Спарте диархии. Это соперничество становилось особенно разрушительным как для самого института царской власти, так и для его конкретных представителей в случае прихода к власти одновременно двух сильных царей. Самый яркий пример тому — царствование Клеомена и Демарата. Конечным результатом их вражды стал уход с политической арены обоих соперников: Демарат благодаря проискам Клеомена лишился царской власти и оказался в изгнании, а Клеомен вскоре после этих событий был убит. Причем тайное убийство Клеомена было представлено как самоубийство безумца, наказанного богами за невиданное святотатство, проявленное им в истории с отстранением от власти Демарата.
Объективным результатом вражды Клеомена и Демарата было укрепление власти эфората в Спарте. В 506 г. был принят закон, запрещающий обоим царям вместе руководить одной и той же военной кампанией. Поводом к его принятию послужил скандальный провал афинской экспедиции 506 г. Этот закон стал важным рычагом в руках эфоров: теперь они могли более эффективно вторгаться в военную сферу, все еще остававшуюся монопольной вотчиной царей.
Непредвзятый взгляд на военную составляющую в деятельности Клеомена неизбежно приводит нас к следующему выводу: во внешней политике Клеомен непосредственно формировал ту политическую линию, которая в конце концов дала Спарте возможность оказать сопротивление персам в 480–479 гг. и добиться гегемонии в Греции.
Гораздо сложнее ответить на вопрос, каковы были отношения Клеомена с основными правящими институтами внутри Спарты — герусией и эфоратом. Геродот этой темы почти не касается, и потому все рассуждения современных исследователей на этот счет носят во многом умозрительный характер. Как правило, обращают внимание на стремление Клеомена действовать независимо от эфоров.
Конечно, тот факт, что Клеомен, будучи обвиненным в коррупции, дважды был оправдан судебной коллегией, состоящей из эфоров и геронтов, свидетельствует о том, что по крайней мере до своего бегства в Аркадию царь пользовался большим авторитетом у спартанской элиты. По сравнению со своими преемниками он обладал большей степенью свободы, особенно в военной сфере. Однако, когда он стал подстрекать к восстанию против Спарты ее аркадских союзников, а возможно, и илотов, с ним расправились как с государственным преступником. Сам факт беспрецедентной в спартанской истории расправы над царем свидетельствует о возросшей силе эфората. Клеомену, несмотря на все усилия, не удалось «вернуть назад стрелки часов», ослабив власть эфоров и усилив царскую власть. Судя по конечному результату, в борьбе с эфорами он не преуспел.
Именно с Клеомена берет начало целая серия судебных процессов, направленных против царей. В основном они были инициированы коллегией эфоров. При внимательном рассмотрении складывается впечатление, что эти обвинения были одним из рутинных средств давления на царей, слишком, по мнению эфоров, независимых. После процессов над Клеоменом обвинения в получении взятки должностными лицами даже самого высокого ранга станут в Спарте рядовым явлением[75].
Можно сказать, что с изгнанием Демарата и гибелью Клеомена эфорат в Спарте действительно превратился в высший исполнительный орган страны. В дальнейшем эфоры не раз успешно применяли опыт, приобретенный ими во время кампании по ликвидации Клеомена. Ближайшей их жертвой при сходных обстоятельствах стал знаменитый спартанский полководец Павсаний, принадлежавший к царскому дому Агиадов.
В то же время неуклюжая расправа над Клеоменом может служить доказательством того, что на рубеже VI–V вв. для эфоров еще не стало делом рутины организовывать судебные процессы по делу царей с последующим выдворением их за пределы Спарты. Два оправдательных приговора, которые скорее всего были вынесены коллегией геронтов, ясно показывают, что конфигурация политических сил в Спарте на рубеже веков еще не всегда складывалась в пользу эфората. Большая часть геронтов была склонна поддерживать скорее царей, чем эфоров.
Небезосновательной представляется в этой связи гипотеза, высказанная П. Кэртлиджем, что взаимный обмен клятвами между царями и эфорами был, вероятно, впервые введен не в середине VI в., как полагают большинство ученых, а позже — непосредственно после гибели Клеомена. По мнению П. Кэртлиджа, клятвенная церемония предполагает, что данная практика была введена как следствие какого-то царского, скорее всего судебно наказуемого проступка[76].
75
В 476 г. царь Леотихид был осужден за получение взятки от фессалийских Алевадов и бежал в Тегею (Her. VI, 72; Paus. III, 7, 9). В 446 г. царя Плистоанакта судили за то, что он взял от Перикла десять талантов за отвод войска из Аттики, и приговорили к огромному штрафу в 15 талантов. Плистоанакт предпочел бежать из страны и скрываться в Аркадии на территории священного участка Зевса (Thuc. II, 21, 1; V, 16, 3). В 419 г. судили царя Агиса II по подозрению в получении взятки от аргосцев за отказ от генерального сражения. По решению суда его дом должны были срыть до основания, а на самого царя наложили огромный штраф в 17 талантов. Позже, правда, Агис был оправдан (Thuc. V, 63; Diod. XII, 78). О взяточничестве в среде спартанского руководства см.: ПечатноваЛ. Г. История Спарты. С. 474–493.