Репутация Спарты как самого удивительного и загадочного государства привела к появлению обширной литературы, посвященной спартанской тематике. Хотя сами спартанцы не занимались изящной словесностью, за пределами Спарты нашлось немало так называемых лаконофилов (поклонников Спарты), которые в своих произведениях выступали апологетами этого государства.
Так, первое дошедшее до нас произведение, специально посвященное Спарте, принадлежит Ксенофонту, писателю, чья судьба была теснейшим образом связана с этим государством. В трактате «Лакедемонская полития» Ксенофонт подробно описывает удивительную для прочих греков систему спартанского воспитания, благодаря которой в спартиатах успешно культивировалась такая важная, с точки зрения Ксенофонта, черта, как «гражданская добродетель» (Xen. Lac. pol. 10, 7).
Но и до Ксенофонта были писатели и поэты, которые хотя и не посвящали Спарте отдельных произведений, однако выделяли спартанцев из общей массы греков. Среди них главное место занимает Геродот. Именно он первым в своей «Истории» рассказал о подвиге царя Леонида и дал высочайшую оценку вкладу спартанцев в общую победу греков над персами. Прежде чем процитировать одно из самых ярких высказываний Геродота о Спарте, напомним, в каком контексте у «отца истории» прозвучала эта ставшая хрестоматийной оценка.
Во время похода персов на Грецию (480 г.) в ставке царя Ксеркса находился бывший спартанский царь Демарат, выступавший его советником по греческим делам. Ксеркс, уже находясь во Фракии, производит смотр своей огромной армии и гигантского флота. Не сомневаясь в своей победе, он тем не менее задает Демарату риторический вопрос, верит ли тот, что греки способны оказать ему сопротивление. Демарат в свою очередь спрашивает, хочет ли царь услышать правду.
Получив утвердительный ответ, он говорит: «Я воздаю, конечно, хвалу всем эллинам, живущим в дорийских областях. Однако то, что я хочу теперь тебе поведать, относится не ко всем им, но только к лакедемонянам. Прежде всего они никогда не примут твоих условий, которые несут Элладе рабство. Затем они будут сражаться с тобой, даже если все прочие эллины перейдут на твою сторону. Что же до их численности, то не спрашивай, сколько у них боеспособных воинов. Ведь если их выйдет в поход только тысяча или около того, то все равно они будут сражаться!» (VII, 102).
Не случайно Геродот вкладывает эти слова в уста именно Демарата. Тем самым он убеждает своих читателей в их бесспорной объективности. Ведь апологию своим бывшим согражданам произносит смертельно обиженный на спартанские власти человек, незаконно лишенный царской власти и вынужденный уйти в изгнание. Этой краткой репликой Демарат как бы предвосхищает грядущее событие — сражение у Фермопил и подвиг царя Леонида.
Сам Леонид и триста его воинов во многом благодаря рассказу Геродота становятся знаковыми фигурами. Они повели себя так, как предписывали спартанские установления. Своим поведением при Фермопилах спартанцы доказали замечательную эффективность законов Ликурга. Созданная еще в эпоху ранней архаики (начало VIII в.) уникальная общественнополитическая система, превратившая всех граждан в воинов, а Спарту — в военный лагерь, тут полностью оправдала себя. Как замечает Арнольд Тойнби, «Ликургова система во всех своих проявлениях была направлена только к одной цели; и эта цель была Спартой достигнута. При Ликурговой системе спартанская тяжелая пехота была лучшей пехотой эллинского мира… Почти два столетия эллинский мир боялся встречи с лакедемонской армией в открытом сражении. Тренированность и моральный дух лакедемонян были неподражаемы…»[86].
Прежде чем перейти к рассмотрению сражения при Фермопилах, напомним основные события Греко-персидских войн.
К концу VI в. определились непримиримые противоречия между динамично развивающейся и стремящейся к безудержной экспансии Персидской империей и миром греческих полисов. Персия стремилась стать единственной сверхдержавой, и никакой многополярный или даже биполярный политический мир ее не устраивал. Казалось, ее претензии на мировое лидерство были вполне обоснованны. За очень короткий исторический срок — с момента образования Персидского царства в середине VI в. и до 30–20-х гг. того же века — Персия превратилась в самое могущественное государство как в экономическом, так и в политическом отношениях. В ее состав вошли огромные территории, включавшие в себя Вавилон, Лидию, Египет… После покорения Лидии частью Персидской империи стали и греческие города на побережье Малой Азии.