Суд над Павсанием был явной уступкой союзникам. Тем, конечно, не нравился такой персонаж, как Павсаний. Но дело было не только в личных качествах спартанского адмирала. Их не устроил и сменивший его наварх Доркис, который прибыл в Византий тогда, когда Делосский морской союз под руководством Афин уже стал свершившимся фактом. Просто Павсаний своим вызывающим поведением дал союзникам удобный повод отказаться от уже тяготившего их военного руководства Спарты. И Геродот (VIII, 3, 2), и Эфор (Диодор) (XI, 44, 5–6) отмечали, что одиозный в глазах союзников стиль руководства Павсания облегчил афинянам их задачу, а спартанцев сделал более уступчивыми. В сложной политической игре между Афинами и Спартой поведение регента, включая его гипотетическое предательство, было только одной, правда, очень важной, деталью.
В результате разразившегося скандала Павсаний был смещен с должности наварха, отозван в Спарту и судим по обвинению в мидизме, то есть, по сути дела, в государственной измене (начало 477 г.). Судили царей и членов царских семей те же люди, которые управляли государством: геронты, эфоры и цари (Paus., III, 5, 2). Поскольку ни писаных законов, ни прецедентного права в Спарте не было, то у судебной коллегии оставалось широкое поле для решений, диктуемых как конкретной политической ситуацией, так и расстановкой сил внутри правящей корпорации.
Согласно Фукидиду, регент был полностью оправдан (I, 128, 3). Корнелий Непот в биографии Павсания подтверждает, что того «освободили от обвинения, грозящего ему смертью», но добавляет при этом, что его присудили к денежному штрафу (2, 6). Удовлетворение частных исков командиров союзных отрядов было, конечно, реверансом в сторону союзников. В целом благоприятный для Павсания исход суда свидетельствует, что он обладал еще авторитетом у полисного руководства. В 477 г. геронты и эфоры, составляющие судебную коллегию, были к нему настроены вполне благосклонно и не имели цели непременно его осудить.
Фукидид дважды в своей «Истории» упоминает о суде над Павсанием. Первый раз достаточно подробно (I, 95), а второй — лаконично, буквально в двух словах: «…спартиаты привлекли его к суду, но оправдали» (I, 128, 3). В конце рассказа о суде над Павсанием Фукидид добавляет предложение, которое производит впечатление комментария к предыдущей фразе: «Обвиняли же его в основном в приверженности к персам, и это обвинение казалось весьма достоверным» (I, 95, 5). Приверженность к персам, или мидизм, и есть основной пункт «главных обвинений».
Павсания, конечно, по большому счету судили за внешние проявления мидизма[180], что так раздражало и самих спартанцев, и их союзников и было абсолютно неуместно во время войны с Персией. Э. В. Рунг обратил внимание на то, что эпизод с Павсанием в изложении Фукидида стал первым в греческой практике официально сформулированным обвинением в мидизме, подкрепленным соответствующими доказательствами[181]. Что касается существа дела — приватных контактов Павсания с персидской стороной, — то, вероятно, эта тема или вовсе не поднималась, или преподносилась Павсанием как чрезвычайно перспективная для Спарты[182]. Как нам представляется, переписка Павсания с Великим царем не была тайной для спартанского правительства или по крайней мере для некоторых его членов, причастных к этой стороне деятельности наварха. Но подобный сюжет, по крайней мере на тот момент, не мог стать предметом даже закрытого судебного разбирательства.
В суде Павсаний сумел доказать, что его действия не были направлены против Спарты. Что касается его демонстративного мидизма, то судьи закрыли на это глаза и оправдали Павсания. Такое мягкое отношение к нему объясняется, видимо, тем, что в это время (вероятно, в начале или середине 477 г.) решение о резком изменении внешнеполитического курса еще не было принято, и старания Павсания установить дружеские контакты с персидской стороной скорее всего не стали еще предметом осуждения.
Непосредственно с судом над Павсанием связано еще одно важное событие, которое, вероятно, имело место приблизительно в то же самое время. Как утверждает Фукидид, Спарта без всяких возражений и даже с радостью признала законным решение союзников передать Афинам командование объединенными силами Эллинского союза (I, 95, 6). Но афинский историк ничего не говорит о том, кто конкретно ответствен в Спарте за такой исход дела. Ситуацию разъясняет Диодор, который дает свой альтернативный вариант дискуссии, развернувшейся в Спарте. Она, по-видимому, имела место в 477 г., одновременно с судом над Павсанием и отправкой Доркиса ему на смену[183]. Анализ источников приводит нас к выводу, что в спартанском обществе не было полного согласия по поводу внешнеполитического курса, и отнюдь не все спартанцы были в восторге от подобной уступки. По словам Диодора, большинство спартанских граждан, особенно молодежь, выступали «за восстановление гегемонии, считая, что, если это сделают, получат много денег, и вообще Спарта станет великой и более могущественной…» (XI, 50, 2–3). Но решающим, как обычно, стало мнение старшего поколения, чьи представители сидели в герусии, и Спарта безо всякой борьбы отказалась от своих претензий на гегемонию (Diod. XI, 50,7).
180
Как видно из контекста, именно в таком значении упоминает мидизм Павсания Афиней: «Подражал Алкивиад и мидизму Павсания, для разговоров с Фарнабазом одеваясь в персидские одежды…» (Athen. XII, 49, 535е / Пер. H. Т. Голинкевича с нашими небольшими уточнениями).
182
Сильным аргументом для спартанских судей могло быть свидетельство Павсания о готовности персов оказывать Спарте материальную помощь. Вспомним, что Ксеркс в письме, цитируемом Фукидидом, обещал Павсанию «сколько угодно золота, серебра и достаточное войско, где бы оно ни потребовалось» (I, 129, 3). Псевдо-Плутарх со ссылкой на Хрисерма сообщает, что царь передал Павсанию 500 талантов золотом (Ps.-Plut. Parallela minora, 10 = Mor. 308b), а Диодор утверждает, что Артабаз тайно доставлял Павсанию много денег для подкупа нужных ему людей из числа эллинов (Diod. XI, 44, 4). Конечно, эти сведения исходят в основном из поздних источников, а в случае Псевдо-Плутарха еще и весьма сомнительной надежности, но в них, пусть в искаженном виде, заключены следы аутентичной традиции.
183
Эфоры, отправляя Доркиса, возможно, еще не знали, что союзники перешли на сторону Афин. Доркис скорее всего прибыл в Византий уже после образования Делосского морского союза, то есть не раньше поздней весны или даже начала лета 477 г.