Впрочем, как правильно указал Э. Д. Фролов, замечание Плутарха, что Лисандр и прежде ненавидел весь государственный строй Спарты (Lys. 24, 2), позволяет примирить все три свидетельства[270]. Видимо, свои планы Лисандр вынашивал долгие годы. Но, будучи трезвым политиком, он, разумеется, представлял все трудности, которые могут встретиться при их осуществлении. Спарта не была тем государством, где легко и без борьбы можно было добиться каких-либо перемен. Поэтому Лисандр был готов пойти на открытую конфронтацию со спартанскими властями только после того, как получил окончательную отставку от Агесилая. Враждебные отношения теперь уже с обоими царями не давали ему никаких шансов на возвращение прежних позиций. Для него оставался единственный путь для достижения своих целей — это путь заговора и реформ.
Очевидно, с полной определенностью датировать каждый шаг в многоэтапной интриге Лисандра нельзя. Эд. Мейер в свое время заметил, что Лисандр «еще семь лет (после окончания войны. — Л. П.) предавался этим планам — печальный образ свергнутого интригана, потерявшего представление о правильных масштабах реальных отношений»[271]. Э. Д. Фролов также отказывается (при существующем состоянии источников) от каких-либо точных датировок событий, связанных с планами Лисандра[272].
История «величия и падения» Лисандра показывает, что в Спарте люди такого масштаба, как Лисандр, были нужны только в краткие периоды особых военных ситуаций. Те честолюбивые спартиаты, которые игнорировали этот момент в спартанской политике, допускали большой просчет. Их сограждане не желали менять свой образ жизни и подвергать сомнению существующий порядок вещей ради амбиций кого бы то ни было: их «консерватизм был консерватизмом самосохранения».
Спарта фактически не смогла реализовать свою победу в Пелопоннесской войне, которая стала одновременно и моментом наивысшего взлета спартанского государства, и моментом, от которого можно начать отсчет его падения. Спартанская держава, созданная Лисандром по образцу Афинского морского союза, оказалась аномалией в соединении со спартанской конституцией и Пелопоннесской лигой. Ее существование было эфемерным, и вскоре после 404 г. спартанские власти постепенно стали демонтировать то здание, которое возвел Лисандр.
С самим Лисандром спартанская община поступила точно так же, как и с его державой, то есть с помощью целой серии полумер постепенно ослабила его влияние, восстановив в полном объеме утерянный было в ходе Пелопоннесской войны авторитет царей. Все попытки Лисандра вернуть свое былое положение ни к чему не привели, хотя он в период своей десятилетней опалы не раз выказывал исключительные способности дипломата и организатора. Хотя планы Лисандра, даже самые радикальные, не представляли такой же серьезной угрозы для государства, какая складывалась, например, в связи с заговором Кинадона[273], сам факт посягательства Лисандра на царскую власть свидетельствует о расколе спартанской элиты.
Из спартанских политиков Лисандр больше всего напоминает блистательного победителя при Платеях и героя Персидских войн регента Павсания. Судьбы этой спартанской пары — Павсания и Лисандра — удивительно схожи между собой, иногда даже в деталях. Оба одержали победу, решившую исход войны, оба получили исключительные награды, оба подверглись судебному преследованию и оказались в опале, оба хотели добиться более высокого положения в Спарте и для этого были готовы пойти на противоправные действия. Лисандр повторил замечательным образом модель поведения Павсания. Этот несомненный параллелизм еще раз убеждает нас, что спартанская система решительно «выталкивала» слишком амбициозных лидеров, пожелавших проводить более активную внешнюю политику, чем это могло себе позволить государство, отягощенное сложнейшими внутренними проблемами. Их личная трагедия состояла в том, что они были отринуты собственной страной, для которой так много сделали.
Царь Павсаний и Лисандр — смертельные враги
Для понимания перемен во внешней политике Спарты в ближайшие после 404-го годы необходим анализ внутриполитических коллизий, имевших место в Спарте в 403 г. и связанных с именем царя Павсания. В научной литературе общепринятым является мнение, что критической точкой периода с 405 по 395 г. является именно 403 г., когда в Спарте оформилась сильная оппозиция Лисандру. Конкретным результатом ее деятельности стало назначение Павсания верховным руководителем афинской кампании, что было равнозначно отстранению от нее Лисандра. Хронология этих событий не вызывает особых разногласий: как правило, время пребывания Павсания в Афинах определяют в пределах весны — ранней осени 403 г. и все прочие сопутствующие обстоятельства соотносят именно с этой датой.
273
Кинадон готовил настоящий военный путч с привлечением в качестве союзников всех категорий населения, недовольных социальной политикой Спарты (Xen. Hell. III, 3, 10–11; Polyaen. II, 14, 1). Что касается Лисандра, то, даже в случае успешной реализации его планов, речь могла идти только о частичной смене правящей элиты.