Плутарх в биографии Агиса перечисляет главные пункты его программы, представленные на обсуждение в герусию. Это перераспределение земли, отмена долгов, увеличение гражданского коллектива и восстановление прежнего образа жизни, то есть общественного воспитания и общественных обедов.
Вот первая, экономическая, часть ретры Агиса в изложении Плутарха: «Долги должникам прощаются, земля делится заново, так что от лощины у Пеллены до Таигета, Малей и Селласии будет нарезано четыре тысячи пятьсот наделов, а за этими пределами — еще пятнадцать тысяч[300], и последние распределяются между способными носить оружие периеками, а первые, те, что в указанных выше пределах, — между самими спартанцами…» (Agis 8, 1–3). Географические пункты, названные Плутархом, указывают на то, что речь идет о долине Еврота, где находилась, по свидетельству Полибия, так называемая гражданская земля (VI, 45, З)[301]. П. Олива полагает, что Агис хотел изъять и разделить всю «гражданскую землю», которая к этому времени оказалась в руках небольшого числа привилегированных собственников. «Ибо не было другого способа дать всем гражданам один и тот же имущественный статус»[302]. Остальные пятнадцать тысяч участков вне этой территории предназначались периекам, готовым служить в спартанской армии. Таким образом, ретра Агиса предполагала перераспределение части земельных участков и в области периеков. Там, по-видимому, находились «обширные поля и пастбища» не только самих царей, но и тех представителей ста семей, которых Плутарх причисляет к богатым землевладельцам[303]. Нет сомнения, что Агис собирался наделить своих граждан, как старых, так и новых, равными участками по принципу, сформулированному Платоном: один гражданин на один участок (Leg. 737е). Программа Агиса касалась лишь незначительной части периеков, тех, которые скорее всего являлись профессиональными военными и были готовы сменить свой статус наемников на статус спартанских граждан. Что касается илотов, то они не являлись объектами реформаторских планов Агиса.
Ретра Агиса, кроме экономической части, включала в себя и важную социокультурную компоненту, правда, сформулированную в самом общем виде без какой-либо детализации. В ней декларировался возврат к образу жизни предков, то есть к равенству, если не экономическому, то социальному и политическому: «Все спартанцы… ведут такой образ жизни, какой вели их предки» (Plut. Agis 8,4). Мы не имеем надежных свидетельств, сохранился ли в эллинистической Спарте прежний образ жизни с его обязательными атрибутами — общественным воспитанием (агогэ) и общественными обедами (сисситиями). Скорее всего спартанская система воспитания в своем классическом виде уже вышла из употребления[304]: гипомейоны и прочие группы полугражданского населения не имели средств для содержания своего потомства в общественных школах, а сыновья нескольких сотен имущих спартиатов, вероятно, получали домашнее воспитание и образование (Plut. Ages. 1). В лучшем случае в домах богачей вместе с их сыновьями воспитывались и несколько мальчиков из обедневших семей — мофаков. По крайней мере в III в. богатые спартиаты часто создавали окружение из мофаков вокруг собственных сыновей. Но это была скорее форма частной благотворительности, чем поздний и искаженный вариант общественного воспитания.
Что касается сисситий, мужских столовых «клубов», предназначенных только для спартиатов, то они, возможно, продолжали существовать, но служили скорее «форумами для роскошной демонстрации богатства, чем аренами политической и корпоративной солидарности граждан»[305]. Ко времени Агиса, по-видимому, произошло окончательное размежевание обеденных клубов на «патрицианские» и «плебейские». Сисситии для богатых, возможно, были похожи на олигархические гетерии, члены которых набирались по сословно-наследственному принципу и являлись одной из структур спартанской «клановой» олигархии. Восстановление сисситий в их первоначальном демократическом виде было одним из пунктов программы Агиса.
300
По свидетельству Плутарха, Ликург разделил всю землю на тридцать тысяч равных клеров для периеков и девять тысяч — для спартанских семей (Lyc. 8). Эти цифры ровно в два раза больше, чем предлагал Агис. Такое буквальное совпадение, конечно, вызывало и вызывает сильные сомнения в аутентичности данных Плутарха. Уже Дж. Грот пытался доказать, что предание о равном распределении земли было измышлением, родившимся не ранее III в. в среде сторонников реформ Агиса и Клеомена (Grote G. History of Greece. 2nd ed. Bd. II. New York, 1859. P. 399 f.). Та же точка зрения не раз повторялась в англо-американской историографии XX в. Так, по мнению П. Кэртлиджа, сохраненное Плутархом предание о Ликурговом переделе земли представляет собой не более чем обратную проекцию аграрных реформ Агиса и Клеомена (CartledgeP. Sparta and Lakonia… P. 169).
301
Несмотря на старания ученых, мы так и не имеем точного ответа на вопрос, что собой представляла та «гражданская земля», о которой говорит Полибий. В самом общем приближении можно только сказать, что под гражданской землей, по-видимому, надо понимать землю, полностью контролируемую государством. В качестве таковой она в любую минуту могла быть конфискована для нового передела. К сожалению, источников, хоть как-то проливающих свет на земельный вопрос в Спарте, очень мало, и даже те, что имеются, не поддаются однозначному толкованию.
303
Земли периеков, особенно близко расположенные к Спарте, стали скорее всего объектом скупки для имущей части спартанцев. Согласно традиции, процесс накопления дополнительной земельной собственности начался уже в V в., ускорился по окончании Пелопоннесской войны, а к III в. привел к катастрофическому неравенству в доходах спартиатов. Легальное инвестирование капиталов в землю путем приобретения нескольких участков и образование из них обширных «латифундий» позволяло богатым спартиатам поддерживать свою жизнь на очень высоком уровне.
304
Но агогэ еще существовало по крайней мере во второй половине IV в. Об этом свидетельствуют Аристотель (Pol. IV, 7, 5, 1294b 23–25) и Плутарх. Последний приводит очень интересный факт: эфор 331/330 г. Этеокл отказался дать в заложники македонскому полководцу Антипатру пятьдесят спартанских мальчиков на том основании, что тогда они останутся «без принятого у спартанцев с прадедовских времен образования» и в результате «не смогут стать гражданами» (Mor. 235b).