Желая оставаться в рамках правового поля, Агис в начале своих реформ действовал через обычные для Спарты каналы принятия политических решений: герусию, эфорат и апеллу (так в Спарте называли народное собрание). Первым шагом Агиса было обращение в герусию, которая должна была принять предварительное решение (пробулевму) по поводу его законопроекта. Ретру в герусию внес эфор 243/242 г. Лисандр, потомок знаменитого наварха Лисандра и сторонник Агиса. Царь был вынужден прибегнуть к посредничеству Лисандра, поскольку только эфоры обладали правом вносить новые законопроекты на рассмотрение герусии (Plut. Agis 8–9). Результаты голосования оказались весьма неопределенными, так как, по словам Плутарха, мнения геронтов разошлись (9, 1). Это, по всей видимости, означало, что герусия не вынесла никакого предварительного решения, и ретра в своем первоначальном виде была передана непосредственно в народное собрание.
Плутарх, описывая ход этого народного собрания, рисует картину, скорее характерную для афинской экклесии, чем для спартанской апеллы, не предполагавшей каких-либо дискуссий. Перед народом каждый со своей аргументацией выступили лидеры обеих партий. Аргументы сторонников Агиса показались участникам апеллы более убедительными, чем доводы их оппонентов. К божественным предсказаниям, благоприятным для реформаторов, Агис добавил очень сильный аргумент: он объявил, что «делает огромный вклад в основание нового строя — первым отдает во всеобщее пользование свое имущество, заключающееся в обширных полях и пастбищах, а также в шестистах талантах звонкой монетой. Так же точно… поступают его мать и бабка, а равно и друзья, и родичи — богатейшие люди Спарты» (9, 5–6). В результате основная масса граждан, присутствующих на народном собрании, с энтузиазмом поддержала ретру, внесенную Лисандром (10, 1). Однако остается непонятным, было ли принято какое-либо официальное решение или дело ограничилось только обсуждением и моральным одобрением (посредством крика) законопроекта. Возможно, спартанская апелла, во всяком случае в эпоху эллинизма, перестала быть последней инстанцией, полномочной утверждать новые законы. Такое право скорее всего явочным путем захватила объединенная правящая клика, куда вошли геронты, эфоры и цари.
В данном случае процедура была именно такой: сначала заседала герусия, потом народное собрание, затем снова герусия. На втором заседании герусии законопроект отвергли «большинством в один голос»[306] (Plut. Agis 11, 1), что, по сути дела, лишило Агиса возможности внедрить свои предложения законным путем. Для Агиса и его сторонников это был сокрушительный удар. Провальное для них голосование в герусии сделало царя революционером поневоле.
Основная масса имущих спартиатов оказала Агису яростное сопротивление. Ведь царь хотел сломать давно устоявшийся порядок, при котором все богатство страны давно пребывало в руках узкого слоя олигархов. Плутарх совершенно верно объясняет «ненависть сильных» их нежеланием «расставаться со своими старинными преимуществами» (Agis 2, 10). «Сильными» Плутарх называет тех людей, в чьих руках аккумулировалась движимая и недвижимая собственность. В Спарте к ним относились представители тех ста семей, о которых говорил Плутарх как о крупных землевладельцах (5, 6–7). Большая их часть оказалась в оппозиции. Главный пункт ретры Лисандра (так ее часто называют по имени внесшего ее эфора) — перераспределение земли — грозил им разорением: в случае принятия ретры все они должны были последовать примеру молодого царя и отдать значительную часть своего состояния (10, 2).
Эта незначительная по своему количеству, но исключительно влиятельная группа возглавлялась царем Леонидом II. Опытный дипломат, проведший свою молодость на Востоке, он сумел объединить вокруг себя всех недовольных предстоящими реформами, охватив своей агитацией даже дам из «высшего света». Леонид, поднаторевший в восточных хитростях, вовремя припомнил старинную идеологему, согласно которой спартанцы — особенный народ, который не приемлет любые формы тирании. Он обвинил Агиса в намерении окружить себя телохранителями, как делают все тираны (Plut. Agis 7, 8). С учетом исторических реалий это было тяжкое обвинение.
Царь Леонид оказался ключевой фигурой, по сути дела, решившей участь реформ. Сплотившаяся вокруг него оппозиция смогла обеспечить себе большинство голосов в герусии (11, 1). Ведь судьбу реформ Агиса решала коллегия, состоящая всего из нескольких десятков человек: двадцати восьми геронтов, пяти эфоров и двух царей. Всё это были представители высшего сословия. Основная масса гражданского и по-лугражданского населения, в чьих интересах действовал Агис, никакого влияния на судьбу реформ не оказала.
306
Возможно, это уточнение было внесено Плутархом (или Филархом) для большего драматического эффекта и может не соответствовать действительности.