О.: Да.
Н.: На этих страницах — Бог?
(Она листает книгу и произвольно выбирает несколько страниц.)
О.: Да.
Н.: И на этой?
О.: Да.
И:. И на этой?
О.: Да.
Н.: И на этой?
О.: Да.
Н.: Похоже, Бог — на каждой странице.
О.: Ему давали разные имена, но на самом деле у Него не может быть имени; мы не можем назвать Его.
Н.: Знаю. Он — не девочка. (Пауза.) И не мальчик. (Пауза.) А ты не знаешь, Он девочка или мальчик?
О.: Нет.
Н.: Никто Бога не знает, а Он нас знает. И Себя тоже.
О.: Откуда ты это знаешь?
Н.: Я не знаю, откуда я это знаю.
О.: Но ты знаешь это.
Н.\ Да. И никто не может видеть Бога. Но Он может видеть нас и может видеть Себя. Он может быть здесь, в доме. Он может быть снаружи. Он может постучать в дверь. Но Ему надо громко стучать, чтобы мы Его услыхали, не так ли?
О.: Да.
Н.: Нет, мы не слышим, как Бог стучится (онаудрученно вздыхает).
Ему бы надо стучаться в дверь Бога.
О.: И где должна быть эта дверь Бога?
Н.: Откуда же мне знать, где дверь Бога?!
О.: Ты думаешь, Бог против того, чтобы мы вот так болтали о Нем?
Н.: Нет, Он не против. (Пауза.) Может, мы бы могли смотреть сквозь Него, как сквозь твои очки (смеется — серьезно, вопросительно). (Пауза.) Как по-твоему?
О.: Я не знаю. (Пауза.) Смотреть сквозь Него, а Его не видеть… (Задумчиво.)
Н.: Он может видеть Себя. Мы не можем Его видеть. Некоторые боги могут Его видеть. Он может видеть нас.
(Произнося это, она листает Библию.)
За сегодняшний вечер я не смогу заглянуть на каждую страницу, а то я засижусь допоздна и устану. Так что теперь я, пожалуй, пойду, папа.
О.: Ладно, Наташа [158] .
Здесь поражает атмосфера искренности и свободы. Перенос имеет место и тут, но он, кажется, скорее открывает, чем закрывает, скорее приглашает, чем создает препятствие. В параллель к этой атмосфере открытости мы видим непринужденную манеру говорить о Боге, в которой роли неожиданно переворачиваются: отец пару раз говорит «я не знаю», когда речь заходит о Боге, тогда как Наташа говорит, что она что-то «знает». Примечательно ее высказывание: «Никто Бога не знает, а Он нас знает». Мы можем смотреть сквозь Бога, как сквозь очки. В сознании Наташи еще много «игры» по отношению к Богу: возможности еще велики. Но все пока несовершенно, целое еще не выкристаллизовалось.
Созревание
Постепенно жизнь юного существа дорастает до более или менее прочно установленных моделей работы, отношений, обязательств, верности, принципов. Это структурирование — результат внешней необходимости и выбора решений, но часто и результат многократного повторения. Оно есть комбинация взаимодействующих факторов. Важнейшие решения касаются работы, семейной жизни, отношений дружбы и любви, местожительства, проведения досуга, религии, политики и общественной жизни [159] . Важный стабилизатор — ответственность66. Принятие решений требует следования им, начатая работа должна быть доведена до конца. Все находится пока в развитии и требует нашего внимания. «Этот этап составляет ту часть нашего жизненного пути, когда мы еще не способны сами выбирать сферы нашей ответственности, но ответственность сама нас выбирает» [160] .
В пути созревания есть два важных духовных момента. Первый — это возникновение внутреннего мира. Вначале в этом внутреннем пространстве неуютно, так как оно усиливает чувство отчужденности, которое иногда может неожиданно завладевать нами. И все же связь с внутренним миром является жизненно важной, поскольку иначе наше созревание заключалось бы лишь в стабилизации развившихся моделей. Наша духовность должна быть связана именно с этим внутренним продвижением [161] . Этим создается напряженность.
Напряженность эта неизбежна и принадлежит к «фундаментальной материи» духовности. Она не может и не должна разряжаться в пользу одного из своих полюсов. Сообразование с путем, намеченным извне, — препятствие для импульса к подлинному развитию личности и для роста ее собственной жизненной устремленности. Сообразование же исключительно с путем внутренним отчуждает от конкретной действительности и, тем самым, от «сопротивления», при котором пробуждается всякое личностное сознание [162] .
Второй духовный момент состоит в том, что через развитие своей жизни становится уловимым что-то от Тайны. «Духовность пытается смотреть на жизненную реальность, в которую мы вовлечены, таким образом, чтобы она была чем-то большим, нежели просто инструментом, посредством которого мы самоутверждаемся и подчиняем себе жизнь» [163] . Необходимость и решения, рутинный распорядок и случайности, люди и вещи, вверенные нашей заботе, суть воплощения формы нашей жизни, но через это они раскрывают большее, некую таинственную «другую сторону» [164] .