Рассказ о милосердном самарянине — это развернутое введение к тому контрвопросу, который Иисус ставит перед законоучителем (стих 36) в ответ на его вопрос: «кто мой ближний?» (стих 29). Контрвопрос Иисуса звучит так: «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?» (стих 36). Этим контрвопросом вопрос законника полностью переворачивается. Первоначальный вопрос был направлен вовне, и смысл его был такой: «Кто для меня ближний, а кто — нет?» Этот первый вопрос спрашивал о ближнем как о ком-то для меня внешнем: кто в точности подпадает под категорию «ближний»? Мои соседи, мои родственники, мои соплеменники, мои единоверцы? Как мне следует истолковывать понятие «ближний» (стих 26)? Контрвопрос Иисуса переворачивает направление первоначального вопроса. Вопрос уже не «кто мой ближний?», но «чьим ближним являюсь я сам?» Который из этих троих людей позволил себе сделаться «ближним»?
Законоучитель отвечает: «оказавший ему (полумертвому путнику) милость» (стих 37). Здесь вновь появляется ключевое понятие «действия», которым завершился первый цикл диалога (стихи 25 и 28). «Оказание милости» — это содержание всего рассказа, начиная с момента, когда самарянин почувствовал сострадание (стих 33), и до передачи путника хозяину гостиницы (стих 35); здесь фигурируют собственное животное для езды верхом и хозяин гостиницы.
897 См.: P. Moyaert, De mateloosheid van het Christendom, Nijmegen, 1998, 15–96.
Иисус подтверждает ответ знатока Торы: «Иди и действуй так же» (так у автора. — Прим. пер.). «Действие» опять выступает как ключевое слово, но теперь оно — последнее: иди и действуй так, как действовал добрый (милосердный) самарянин. Глагол «идти» (gaan) вызывает в памяти начало всей истории, когда разбойники «ушли» (стих 30), священник и левит «прошли мимо» (стихи 31–32), а самарянин «подошел» к путнику: «иди и действуй так же» (стих 37).
Милосердный уход
Мы склонны определять себя и других в терминах свойств, способностей и особых действий. Начнем с последней категории: чтобы по-настоящему быть человеком, нужно уметь мыслить о себе, уметь быть самостоятельным и в определенной мере хорошо себя чувствовать. Что касается способностей, то решающие из них — это память, воля и понимание. Если эти способности утрачены или неразвиты, то ты уже не человек. Что касается свойств, речь должна идти об определенных физических и психических качествах, к которым в последнее время добавилось духовное измерение. Хотя это духовное расширение человеческого образа как таковое можно рассматривать как важный вклад в сферу заботы о здоровье, для определения человека его недостаточно. Оно может быть даже вредным для больного человека, если по этому критерию измерять его человеческое бытие.
Больной как образ Бога
В христианской духовности человек определяется как живущий под взглядом Бога и находящийся в творческой связи с Богом. Этот факт есть приглашение человека к тому, чтобы впитывать в себя свойства Бога и силой Божьей преображаться в любви. Даже если человек не может или не хочет отвечать на это приглашение, Бог остается в творческой связи с ним. Венсан де Поль постоянно напоминал своим Сестрам, что больной — это образ Бога. Это божественное происхождение больного должно вызывать уважение к нему: «Вы должны чаще размышлять о том факте, что важнейшая ваша задача, то, чего ждет от вас Бог, — с великой заботой служить бедным, которые являются нашими господами. О да, мои сестры, они — наши господа» [379] .
Исцеляющая сила Бога
Сфера ухода за больными развивалась таким образом, что отношение к Богу начали уже считать чем-то не относящимся к делу. Прежде всего, это секуляризация, которая принципиально оставляет отношение к Богу без внимания.
Кроме того, врачи и санитарки часто уже не знают, что они практически должны делать с духовностью больных. В конце концов вошло в обычай предоставлять духовные дела священникам [380] .
В сфере здравоохранения, однако, делаются попытки снова дать место духовности в уходе за больными. Верна Беннер Карсон упоминает некоторые моменты (interventies, букв, «вмешательства»), которые могут способствовать исцеляющей силе Бога: присутствие сиделки и ее физические прикосновения; умение слушать больного и сопереживать ему; собственная ранимость и восприимчивость; скромность и солидарность; молитва; использование Писания или других религиозных источников; предоставление пациенту возможности участвовать в религиозных ритуалах; бережное отношение к священным предметам, которые носит или хранит больной; своевременная помощь священника; понимание и защита религиозных чувств и убеждений больного [381] . Тут здравоохранение могло бы многому научиться из опыта духовников в заведениях по уходу за больными [382] .
379
Vincent de Paul, Correspondance, entretiens, documents IX, ed. P. Coste, Paris, 1920–1925, 119.
380
V. Benner Carson, Spirituality and the Nursing Process, в V. Benner Carson, Spiritual Dimensions of Nursing Practice, Philadelphia, 1989, 177.
382
801 См., например, Handboek geestelijke verzorging in zorginstellingen, Karapen, 1996.