Несомненно, именно ввиду этой конкретной цели испытаний в «госпиталях» и паломничествах Игнатий сам значительным образом умеряет их использование, особенно в формации самых молодых послушников. И в Конституциях он оставляет настоятелям очень большую свободу в их применении[195], хотя Упражнений и испытаний внутри дома требует куда строже. Тем не менее эта осторожность не исключает примеров смелости: Рибаденейра, вступивший в Общество в 1540 г. в возрасте всего четырнадцати лет, двумя годами позже был отправлен в Париж, разумеется, пешком[196].
На фоне столь смелых испытаний подлинной добродетели послушников тем более важно отметить заботливое стремление святого отстранить от послушников всех тех, кто мог угрожать их призванию: родственников, друзей, менее примерных монашествующих. Однажды Рибаденейра прогуливался с Игнатием по саду; вдруг святой остановился и подозвал отца, который также прогуливался с послушником по соседней дорожке; он осведомился о предмете их беседы; они говорили о смирении и самоумерщвлении, и отец привел в пример послушнику то, что он видел и слышал из жизни фрая Хуана де Техеды, известного францисканца, друга Борджи и Овьеды. Тогда святой сурово укорил его и запретил ему впредь общаться с послушниками. Рибаденейра молча слушал его и хорошо понял, что Игнатий желает оградить послушников, еще не крепко утвердившихся в призвании, от того, что духовно и свято, но не отвечает тому образу жизни, какой они избрали, вступив в Общество[197]. Несомненно, в этом и состояла истинная мысль святого: он не боялся подвергать своих послушников трудным и небезопасным испытаниям, но зато боялся всего, что могло исказить их дух, отдалить их от полного разумения своего призвания, охладить их к нему, прежде чем оно успеет пустить в них достаточно глубокие корни. «Наш отец, – говорит Гонсалвиш, – обыкновенно очень строго следит за тем, чтобы послушники не разговаривали с внешними, в особенности с родственниками и друзьями», – и подтверждает это замечание множеством примеров[198].
Таковы основные черты Игнатия как духовного руководителя своих подопечных[199].
С учениками вне Общества
Для полноты картины нужно было бы прибавить к этому кое-что о том, как он готовил и направлял людей, посторонних Обществу. Но об этом у нас есть лишь очень отрывочные сведения. Мы знаем, что, даже став генералом, он продолжал исповедовать и направлять, по крайней мере, несколько человек, среди которых есть и такие, чьи имена нам известны, например, художник Якопино дель Конте, который напишет его посмертный портрет, посол Маскареньяс и его жена, вице-король Сицилии Хуан де Вега…[200] У нас есть также ряд написанных тогда писем сестре Тересе Режаделль из обители св. Клары в Барселоне, которой Игнатий уже в 1536 г. написал два интересных письма с наставлениями. Он также пишет ей в 1543 и 1547 годах. В двух последних имеющихся у нас письмах от 1549 г. он, несмотря на все настоятельные просьбы Режаделль, ее настоятельницы и покровителей, отказывается принять обитель св. Клары под послушание Общества[201].
Из нескольких имеющихся у нас документов сразу становится ясно, что основным орудием освящения, к которому прибегает святой, работая даже с теми, кто уже окончательно определил свое мирское или духовное жизненное положение, является практика Духовных упражнений. Известно письмо, которое он написал из Венеции 16 ноября 1536 г. своему прежнему духовнику из Алькалы Мануэлю Мионе: он не находит лучшего способа выразить ему свою признательность, как только пригласить его на месячные Духовные упражнения. Он уговаривает его так: «Во имя любви к Господу Богу нашему и жесточайшей смерти, которую Он принял ради нас, я прошу Вас приступить к Упражнениям». И в третий раз он предпринимает попытку: «Дважды и трижды и столько раз, сколько могу, я прошу Вас, во имя служения Богу, о том, о чем уже говорил вам, дабы в будущем Его Божественное Величие не смогло упрекнуть меня в том, что я не просил Вас изо всех сил, так как в этой жизни я не могу ни помыслить, ни постичь, ни уразуметь ничего лучшего, ничего, что позволяло бы в такой мере не только извлечь пользу для себя самого, но и принести плоды, помощь и преуспеяние множеству других; если вы не чувствуете в том необходимости ради первого, то Вы увидите, что это пригодится Вам во втором, и много больше, чем Вы предполагаете»[202]. Относительно немало было тех, кому Игнатий сам давал Упражнения в Италии, в Венеции, а затем в Риме. Известно, что он даже отправился на месяц в Монтекассино, чтобы дать их послу Карла V, Ортису[203].
198
199
Эти указания, по необходимости краткие, можно было бы дополнить богатым набором текстов и фактов, собранных в шеститомном комментарии о. Айкардо к Конституциям (J.M. Aicardo, Commentario…).
201
203