Таким образом, нет ничего удивительного в том, что в немногих дошедших до нас советах и указаниях посторонним он излагает те же основные мысли, что и своим сыновьям, в первую очередь, мысль о служении Богу и о славе Божией, которую он всегда, в особенности в переписке с внешними, приводит в заключении письма. Он также подчеркивает им необходимость борьбы с беспорядочными страстями путем испытания совести и самоотречения.
Тем не менее наряду с этими сходствами есть и различия. В отношении, например, ежедневного причастия советы, обращенные к сестре Режаделль, идут куда дальше, чем указания, адресованные схоластикам. Так, 15 ноября 1543 г. он пишет ей, упомянув обычай ранней Церкви и учения отцов: «Поскольку все обстоит именно так даже в отсутствие столь добрых знамений и столь благих внутренних порывов, главным добрым свидетельством является свидетельство нашей собственной совести. Знайте: поскольку все это позволено вам во Господе, если Вы сочтете, не имея на душе явных смертных грехов или тех, которые Вам таковыми представляются, что Ваша душа находит больше пользы и более воспламеняется любовью к Вашему Господу и Создателю, и если Вы причащаетесь с таким намерением, зная по опыту, что эта святейшая духовная пища Вас поддерживает, успокаивает и дает Вам отдохновение и, питая Вас, помогает Вам преуспевать в вящем служении Богу и вящей хвале и славе Божией, не сомневайтесь, что Вам это позволено и Вам будет лучше причащаться ежедневно»[204]. Без сомнения, перед нами индивидуальный совет, вызванный, вероятно, тем трудным положением, в котором пребывала его корреспондентка. Но здесь сыграло свою роль и то обстоятельство, что, в отличие от молодых иезуитов, ей не нужно было беречь силы и время на учебу, а потому была возможна бо́льшая свобода. Можно было бы сделать похожие наблюдения на предмет советов, связанных с мысленной молитвой: именно в этих письмах Режаделль, а также Франциску Бордже, встречаются редкие пассажи, написанные Игнатием, в которых ярче всего отражено кое-что из его личного опыта излиянной созерцательной молитвы. Между тем следует заметить, что эти письма являются относительно ранними и, тем самым, предшествуют наставлениям, где святой, внемля собственному опыту, будет проявлять вящую сдержанность в отношении продолжительных молитв.
Таким образом, как воспитатель и наставник душ, Игнатий прежде всего старается верно передавать послание, данное ему Богом в дарах мистической жизни, верно распространять духовность служения ради любви. Но в то же время совершенно независимо от своих духовных путей он направляет каждого особыми стезями, предначертанными ему Богом. Поэтому он очень послушно внимал урокам опыта, был проницателен и решителен в различении основной воли Божией о всякой душе и стремился исполнить ее любой ценой. Он постоянно стремился познавать эти души все глубже и учитывать все их отличительные особенности. Он смотрел на них очень широко и потому никогда не рассматривал их по отдельности, но всегда в рамках жизни Церкви. Он был настолько реалистичен, чтобы никогда не путать простые средства с подлинной целью, второстепенное с главным. И, прежде всего, он был переполнен милосердием, глубоко любя эти души всей своей любовью ко Христу, их Искупителю, для Которого хотел их завоевать. Он забывал себя во всем, и здесь, в духовном руководстве, как и везде, помышлял лишь об одном: о служении – наилучшем служении, о вящей славе Бога, Его всевышнего Господа и возлюбленного Учителя.
Глава III. Духовные сочинения св. Игнатия
Третий аспект, который нужно рассмотреть, чтобы получить полное представление об индивидуальной духовности св. Игнатия, это письменные наставления Игнатия – автора духовных сочинений. На его широкой переписке, особенно изобильной в девять последних лет, мы уже останавливались, когда говорили о том, как он готовил своих духовных сыновей. Письма Игнатия очень мало напоминают трактаты, где излагаются принципы духовной жизни, аскетические или мистические доктрины: за исключением нескольких писем, вдохновленных, но не написанных им самим (как то письма о послушании, которые цитировались выше, письмо схоластикам Коимбры о рвении от 7 мая 1547 г. и о бедности от 7 августа того же года – в которых легко узнать руку вернувшегося к должности секретаря Поланко), мы найдем в его переписке довольно много кратких и заставляющих задуматься размышлений, точных, практических советов, касающихся конкретных ситуаций. Письма духовные в собственном смысле слова, какие есть у св. Франциска Сальского, встречаются у него редко; о. Касановас в Испании и о. Дюдон во Франции[205] смогли собрать в двух небольших томах все то, что в этой обширной переписке действительно представляет собой «духовную литературу». Эта переписка, впрочем, очень богата наставлениями, но наставлениями в форме конкретных примеров руководства душами. В сущности, основные черты того учения, которое можно извлечь из этих писем, мы изложили в предыдущей главе, когда говорили о деятельности Игнатия как воспитателя и руководителя душ.
205