Гистрия торговала зерном, в этот город вел двадцатикилометровый акведук, пока гарнизон Гальмириса отбивался от набегов аваров и славян, здесь развивались науки и ремесла. Греческое и романское население покинуло оба города в VII веке, когда Византийскую империю потеснили из этих краев булгары. Теперь останки Гистрии, римские храмы которой возведены на греческих фундаментах, символизируют эстетику разрушения еще в большей степени, чем останки Карнунта, поскольку античные строения Карнунта либо сровнены с землей, либо выстроены из новых кирпичей и покрыты новой черепицей; в Гистрии никаких масштабных восстановительных работ не проводилось. Две цивилизации, греческая и римская, зрелость которых разделяет отрезок в полтысячелетия, кажутся в Гистрии одинаково далекими, полустертыми, немыми. Однако произведем несложный подсчет: Гистрия продержалась в живых на кромке дунайской дельты тысячу триста лет. Москва отметит такой юбилей в середине XXV века. Еще тысячу триста лет Гистрия пролежала в руинах. Интересно, какая панорама откроется с Воробьевых гор весной или осенью 3750 года?
Писать о Дунае иногда все равно что писать на воде. На берегах этой реки люди живут столько, сколько в Европе существует человеческий род, и пытаться проследить динамику передвижений первобытных общностей и “языковых образований” с юго-востока на северо-запад, от устья до истока – занятие одновременно увлекательное и неблагодарное. Ведь Античность – начало европейского мира только в современном его понимании. Греки и римляне, дети железного века, создали городскую цивилизацию, сформулировали этические принципы политики и разработали систему базовых государственных институтов. Однако за спинами тех, кто осваивал и основывал Европу две тысячи лет назад, выстроились в затылок друг другу очень разные века истории: бронзовый, медный, каменный.
Установлено, что миграция Homo sapiens на территорию Европы с нашей общей прародины, из Восточной Африки, началась примерно 45 тысяч лет назад (применяется такая градация: это срок жизни 1400–1500 поколений) вдоль долин больших рек, прежде всего по так называемому Дунайскому коридору. В эту пору Дунай, тогда еще река без названия, впервые пригодился прогрессировавшему человечеству. Человек разумный заселил Европу в течение жизни 400–500 поколений, в долгой внутриродовой борьбе оказавшись умнее и креативнее другого вида древних людей, неандертальцев. Ареал обитания неандертальцев почти целиком включал в себя и бассейн Дуная. Мне доводилось бывать в хорватском городке Крапина на речушке Крапина (левый приток правого дунайского притока Савы), где когда-то обнаружили сотни неандертальских зубов и костей возрастом за сто тысяч лет. Неандертальцы и кроманьонцы (“ранние представители современного человека”) сосуществовали пять или десять тысячелетий. Как показали недавние исследования, генные различия у двух видов людей слишком велики, чтобы считать вымерших неандертальцев предками наших выживших предков.
Но эти разногласия, что называется, в прошлом. Шесть или семь тысяч лет назад область Дуная уже была так основательно (по меркам каменного века) освоена, что в современной археологии получил хождение термин “дунайский комплекс культур”. Так обозначают первобытные сообщества, члены которых накопили некоторую творческую энергию и различные умения: очищать местность от леса и засевать плодородные земли, разводить домашних животных и устраивать жилища под названием “длинные дома”. Постепенно, перескажу параграф из школьного учебника, произошел отказ от кочевого образа жизни, основанного на охоте и собирательстве, состоялся переход к оседлому земледелию. Знающие люди утверждают: более важного процесса, чем эта неторопливая неолитическая (или сельскохозяйственная) революция, в истории человечества не было. Понятие в 1923 году сформулировал археолог Вир Гордон Чайлд [6].
Дунай предлагает прекрасную иллюстрацию того, как дикость человека мало-помалу перерастала в исторически продвинутое варварство, как возникали зачатки частной собственности, как исчезало первобытное социальное равенство. Полвека назад при возведении каскада гидросооружений в Восточной Сербии найдены стоянки людей каменного века. Эта дунайская археологическая культура, Лепенски-Вир (вир на сербском – водоворот, источник, к названию Вир ученый Гордон Чайлд отношения не имеет), возникла около восьми-девяти тысяч лет назад в ущелье Железные Ворота и через полтора-два тысячелетия достигла расцвета. Метод калиброванной радиоуглеродной датировки предков помог белградскому археологу Драгославу Рейовичу установить периодизацию со всей возможной точностью.
За пять лет полевых работ в радиусе десяти километров от большого поселения, напротив которого на левом речном берегу возвышается скала Трескавац (ее кроманьонцы, по-видимому, считали культовым объектом), ученые обнаружили еще с полдюжины стоянок поменьше. При этом часть зоны раскопок при строительстве ниже по течению Дуная плотины гидроэлектростанции “Джердап I” оказалась затопленной. В 2002 году по низкой воде местный рыбак Момчило Джорджевич извлек из прибрежного ила и песка несколько грубо обработанных мелких валунов с полукруглыми выемками. Предприимчивый селянин вознамерился использовать камни для украшения бассейна во дворе своего дома, однако о странных находках прознал сотрудник местного музея. Камни были опознаны как предметы материальной культуры возрастом в шесть тысяч лет, скорее всего, это фрагменты древнего капища.
Археологи открыли в Лепенски-Вире фундаменты полутора сотен примитивных построек, множество захоронений и 35 тысяч единиц разных экспонатов, от священных символов и керамических изделий до костяных наконечников копий, гребней, фигурок и свистулек. Люди каменного века внешне мало чем отличались и от древних римлян, и от нас с вами, разве что объем головного мозга у кроманьонцев (полторы тысячи кубических сантиметров) в среднем на десять процентов превышал современные параметры. Эти рыбаки и охотники строили жилища из земли, дерева и камней с полами из известняка, с огнищами и жертвенниками. Люди уже вышли из пещер, они членораздельно общались друг с другом, владели гончарным ремеслом, рисовали и гравировали, довольно тонко выделывали одежду из шкур животных. Ничто человеческое не было им чуждо. Они любили и ненавидели, погребали умерших, посыпая хладные тела красной охрой, хранили память о своих предках, вытачивая их изображения из крупной гальки. Чтобы не разлучаться с родственниками, захоронения устраивали прямо в жилищах, оставляя в полу отверстия, через которые покойным передавали пищу. Террасы у дунайской стремнины стали матерью-землей, в которую, подобно семени в утробу, входили отцы и где они покоились до времени, не оставляя своим попечением живых.
От скалы Трескавац Дунай просматривается на пять или шесть километров и вверх, и вниз по течению – могучий быстрый поток, зажатый грядами скал и поросших буйным лесом холмов. Выяснено, что за десять тысяч лет местный пейзаж не слишком переменился: вечные сосны, стылые камни, бурая река. Район национального парка “Джердап” – климатическая зона, до сих пор в значительной степени изолированная от внешних вторжений, относительно безопасная и удобная для тех, кто не слишком прихотлив, поэтому, как полагают, древние люди и задержались здесь так надолго. А почему они в конце концов откочевали, объяснил В. Г. Чайлд: потому что, поколение за поколением, ощущали все бóльшую потребность в неолитической революции. Из ущелья переселились на равнины, где сподручнее воевать, пасти стада, вспахивать поля, сеять пшеницу. Так что нельзя сказать, что эти древние люди появились в Лепенски-Вире неведомо откуда и непонятно почему, что они ушли из Лепенски-Вира по неизвестным причинам и незнамо куда.
6
Вир Гордон Чайлд (1892–1957) – британский ученый австралийского происхождения, крупнейший антрополог и археолог XX века. Автор научно-популярных бестселлеров “На заре европейской цивилизации” (1925), “Дунай в доисторический период” (1929), “Человек создает себя” (1936), “Что произошло в истории” (1942), Чайлд был убежденным историком-марксистом. Он неоднократно посещал СССР, включал в свои доклады цитаты из выступлений Иосифа Сталина, а после развенчания XX съездом КПСС культа личности написал русским коллегам горькое письмо о состоянии советской археологии. В знак своих политических пристрастий Чайлд носил красный галстук. На лекциях, забывшись, переходил с одного языка на другой, непонятный слушателям. Используя марксистскую методологию, разработал универсальную концепцию эволюции человечества. Ученый погиб через год после выхода на пенсию, бросившись с 300-метрового обрыва в Голубых горах в Австралии. Это было самоубийство, вызванное озабоченностью Чайлда своим слабеющим здоровьем, угасающими интеллектуальными способностями, а также, как подозревают, разочарованиями в практике социализма.