Санкт-Петербург. Елагин остров
Мейбел Эллисон Худ Катберт, она же Алла Ивановна.
Студентка и преподаватель Елагиноостровского Императорского университета
В дверь постучали. Так как я жила в особнячке, выделенном доктору Елене Викторовне Синицыной, декану медицинского факультета нашего университета, а также капитану медицинской службы Гвардейского Флотского экипажа, то это мог быть только один человек – моя радушная хозяйка, сама предложившая мне поселиться в ее доме, ведь «для меня одной места слишком много».
– Да, Леночка, – сказала я по-русски.
Та зашла ко мне в комнату и с улыбкой протянула мне листок бумаги с текстом по-английски, где было написано:
«Darling, we are at Moscow’s Petersburg Station. Leaving soon. Arriving tomorrow around six AM. Love and kisses. Nick»[6].
Я завизжала от радости и заключила Лену в объятия.
– Пусти, Аллочка, а то еще задушишь, – пропищала она.
Аллочка… Я машинально достала из-за пазухи золотой крестик – подарок моей крестной, великой княгини Елены Павловны – и поцеловала его.
Когда я узнала, что мой Ник скоро приедет, то решила не медлить и как можно скорее перейти в православие. Меня первым делом спросили о моем теперешнем (сейчас уже бывшем) вероисповедании. Пришлось объяснять, что епископальная церковь Америки – это та же англиканская церковь, но под другим названием. Тогда мне было предложено два варианта: либо заново принять обряд Святого Крещения, либо ограничиться обрядом миропомазания. Подумав, я все же решила выбрать первое – это ознаменует мое новое рождения в качестве русской и подданной Российской империи.
И представьте себе мое изумление, когда моей крестной вызвалась стать сама великая княгиня Елена Павловна, приехавшая в университет на заседание Попечительского совета, а крестным – Владимир Михайлович Слонский, наш ректор. И позавчера я с целой делегацией отъехала в Ораниенбаум, а вчера с раннего утра я пошла в Дворцовую церковь Ораниенбаума, переоделась в шелковую крестильную рубашку – подарок Владимира Михайловича – и в какой-то момент службы очутилась в теплой воде купели.
«Крещается раба Божия Алла во имя Отца, аминь, – и священник чуть надавил на мою голову, заставив меня на секунду погрузить ее в купель, – и Сына, аминь, – и опять, – и Святаго Духа. Аминь».
Алла – это теперь я. Зовут меня Мейбел Эллисон, и мне было предложено несколько крестильных имен на выбор, но я предпочла именно Аллу – очень красивое имя, оно мне сразу понравилось. Потом была литургия, в ходе которой я впервые причастилась Святых Таинств по православному ритуалу – не из чаши, как это делалось у нас, а с ложечки. Затем Елена Павловна устроила мне праздник, в ходе которого я потолстела, наверное, килограмм на пять (что соответствует примерно одиннадцати американским фунтам – я уже отвыкла от наших мер длины и веса и привыкла к метрической системе, которая используется и на Эскадре, и в моих учебниках).
И тут я решилась попросить о том, о чем давно мечтала, но боялась получить отказ.
– Ваше императорское высочество…
– Алла Ивановна, зовите меня просто Елена Павловна, – улыбнулась та. – Ведь духовное родство столь же близко, сколь и кровное. А я теперь ваша крестная мать.
– Елена Павловна, дозвольте мне вступить в Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия!
Великая княгиня с удивлением посмотрела на меня:
– Аллочка, а зачем это вам? Вы будущая студентка, подающая, по словам Владимира Михайловича, большие надежды, и одновременно преподаватель английского…
– Елена Павловна, я возьму с собой учебники по всем предметом, и смею надеяться, что смогу подготовиться к первому семестру.
– Да, но зачем это вам?
– Если я хочу стать настоящим врачом, то мне необходима практика. Ну а где ее лучше получить, как не в полевом госпитале? А то получится, как с новым набором сестер милосердия – они хоть и состоят теперь при госпитале Елагиноостровского университета, да пациентов для практики там сейчас совсем немного, тем более раненых, среди которых остался разве что мой брат Джеймс.
– Знаю. Ко мне уже приходила одна из сестер и умоляла разрешить ей помолвку с вашим братом. По ее словам, он согласен.
Я с удивлением посмотрела на великую княгиню. Однако… Так-так-так… Вот, оказывается, почему Джимми согласился заместить меня на посту учителя на время моего отсутствия! Да и вообще в последнее время он говорил, что не хочет пока возвращаться в Саванну, разве что только для того, чтобы навестить родных. Хорошо еще, что он пока что не может обходиться без костылей, да и рука у него все еще на перевязи. Иначе, боюсь, он уже давно бы подал прошение о зачислении его в российскую армию, как он не раз уже мне намекал. Тем более, если его невеста поедет в те же края…
6
Милая, мы в Москве, на Петербургском вокзале. Скоро отправляемся. Будем завтра около шести часов утра. Люблю и целую. Ник (