Вплоть до XX в. «коричневую мумию» можно было приобрести у поставщиков красок для художников. Еще в 1712 г. в Париже открылась лавка с шутливым названием «А La Momie»; заведение торговало красками, лаками, а также порошком из мумий, благовониями и миррой. Некий лондонский торговец говорил, что одна мумия могла обеспечить его покупателей краской на двадцать лет вперед.
Документированные свидетельства об использовании этой краски в той или иной картине найти достаточно сложно, хотя и это не вызывает удивления. Состав пигмента менялся, и если бы мы задались целью обнаружить его в работах какого-либо художника, понадобилась бы спектрометрия. В целом считается, что художники использовали этот пигмент с XVI в.
Наибольшую популярность пигмент приобрел с середины XVIII века; в 1849 г. он описывался как «довольно модный». Делакруа, к примеру, использовал «коричневую мумию» в 1854 г. для росписей в парижской ратуше. Большие запасы «коричневой мумии» имелись у британского портретиста сэра Уильяма Бичи. Пигмент несомненно входил в арсенал прерафаэлита Эдварда Берн-Джонса и, вероятней всего, Лоуренса Альмы-Тадемы и других художников их круга. Француз Мартин Дроллинг, как утверждается, использовал «коричневую мумию», изготовленную из останков французских королей, выброшенных из могил в королевском аббатстве Сен-Дени; не исключено, что он широко применял «коричневую мумию» в работе над картиной «Интерьер кухни».
Однако, несмотря на всю известность пигмента, технические особенности «коричневой мумии» вызывали много нареканий. Как и в случае снадобья, критики считали «сырье» для изготовления пигмента отталкивающим, его подлинность — сомнительной, а технические качества — неудовлетворительными.
Мартин Дроллинг. Интерьер кухни (1815)
Смерть Коричневой Мумии
Вопреки отрицательным отзывам, «коричневая мумия», как ни странно, продержалась четыре века, но в конце концов и над нею зазвонил похоронный колокол[35].
В биографической книге о художнике-прерафаэлите Эдварда Берн-Джонсе его вдова Джорджина описывает переломный момент. Было воскресенье, и к Берн-Джонсам пришел на обед художник Лоуренс Альма-Тадема с семьей. «Этот день», — рассказывает Джорджина, — «запомнился всем нам как день похорон тюбика с краской из мумий. Мы все сидели и беседовали после обеда… и мужчины обсуждали различные краски, которыми пользовались в работе. Мистер Тадема всех удивил, сообщив, что недавно в мастерской своего поставщика осматривал мумию, предназначенную для изготовления краски. Эдвард презрительно отверг саму мысль о том, что пигмент как-то связан с мумиями; он сказал, что название лишь указывает на определенный оттенок коричневого. Но когда его заверили, что краску изготовляют из самых настоящих мумий, он туг же нас покинул, поспешил в мастерскую и вернулся со своим единственным тюбиком “коричневой мумии”, настаивая на немедленном и достойном погребении. Мы вырыли ямку в зеленой траве у наших ног, положили туда тюбик, и одна из девочек отметила могилу, посадив там маргаритки».
Этот странный, но трогательный эпизод действительно запомнился всем присутствовавшим, включая юного Редьярда Киплинга, племянника Джорджины. Несколько десятилетий спустя он также описал похороны тюбика: «Он [Берн-Джонс] спустился к нам в сиянии дня с тюбиком “коричневой мумии” в руке и заявил, что краска эта, как выяснилось, сделана из мертвых фараонов и мы должны устроить ей торжественные похороны. Мы все помогали; хотелось бы верить, что погребение прошло в полном соответствии с обрядами Мемфиса и Мицраима. Даже сегодня я могу воткнуть лопату в землю менее чем в футе от того места, где похоронен этот тюбик».
Жест Берн-Джонса отразил растущее отвращение к «коричневой мумии». Художники все чаще вспоминали об ужасном происхождении пигмента (некоторые, похоже, каким-то образом о нем забыли), к мумиям начали относиться с уважением, подчеркивая их научное, археологическое, антропологическое и культурное значение, да и сами древние мумии попадались все реже. В начале XX века спрос на «коричневую мумию» резко упал.
Лондонская фирма Roberson’s, известный производитель красок для художников, до 1920-30-х гг. хранила запасы «коричневой мумии», но пигмент мало кто покупал. В 1964 году спектакль подошел к концу. Генеральный директор фирмы с сожалением признался, что запасы мумий истощились. «Может быть, у нас где-то завалялась пара-тройка конечностей», — извинился он перед покупателями, — «но для изготовления краски этого недостаточно. Последнюю целую мумию мы продали несколько лет назад, кажется, фунта за три. Возможно, продавать ее не стоило. Новые мумии нам определенно будет негде приобрести».
Однако сама идея Коричневой Мумии, похоже, продолжает жить. Можно удивляться или огорчаться, но сегодня скорбящие родственники могут почтить память ушедших, заказав изящное изделие — украшение, флакон для духов или вазу — с примесью праха умерших. Можно даже поместить прах в набалдашник трости и, как дружелюбно указывает интернет-сайт изготовителя, «выводить старого друга на прогулку».
35
Пигмент производится и в наши дни, но состоит исключительно из минералов — каолина, кварца, гетита и гематита. Кстати говоря, «коричневая мумия» была не единственной телесной субстанцией, использовавшейся в изобразительном искусстве. Как ни дико это звучит, при изготовлении связующего компонента для красок, применявшихся в иллюстрированных средневековых манускриптах, в ход шла ушная сера. Еще один пигмент назывался «зеленым мочевым пузырем». Читатель может облегченно в здохнуть: этот зеленый пигмент просто-напросто хранили в мочевых пузырях животных.