В тропиках урожай риса можно собирать три-четыре раза за год, поэтому он очень дешев. Говорят, здесь нет нищих попрошаек – каждый может прокормиться, не прилагая усилий больше, чем требуется, чтобы сдуть пылинку. Жизнь легка, и люди на улицах расслабленно блаженствуют, нет ничего похожего на напряженность и суету. В солнечную погоду они выходят из домов, сидят себе безмятежно под кокосовыми пальмами и еще какими-то деревьями, названия которых не знаю, курят, пьют чай, непринужденно беседуют. На Западе кто-то сказал: «Все на свете боятся времени, а единственный страх у времени – это люди Востока». Познакомившись с жизнью вьетнамцев, я вспомнил эти слова и мысленно аплодировал их автору.
Немалую часть местного населения составляют китайцы. Особенно много их в районе набережной недалеко от центра Сайгона. Здесь на улицах и рынках все прохожие – китайцы, владельцы магазинов – китайцы, вывески написаны по-китайски, и главные покупатели, конечно, тоже китайцы. Китайцы открыли здесь множество маленьких заводиков, в основном для обработки риса, а также некоторые другие производства, например, черепицы. Еда, естественно, готовится на китайский вкус. Есть и очень большие рестораны, и лотки с едой навынос; кухня главным образом кантонская: вяленое мясо, вяленые колбаски и тому подобное в изобилии свисают с прилавков. Повсюду можно найти знаменитых жареных молочных поросят. Раньше говорили: «Есть надо в Гуандуне». Как погляжу, эту поговорку пора менять на другую – «Есть надо в Сайгоне».
Здесь открыты несколько китайских средних школ, не говоря уже о начальных. Издается китайская газета, есть китайский книжный магазин, конечно же, существуют и китайские писатели, люди культуры. Работает китайская больница, где и врачи, и больные – китайцы. Так как мы тоже относились к людям культуры, то вскоре познакомились с местной интеллигенцией. Ее представители с большим уважением приняли нас, группу «позолоченных» студентов, учившихся в Европе, просили выступить с лекциями, написать статьи в газету и, конечно же, много раз приглашали на обед.
Такое радушие было очень трогательно, и возможно, имело еще одну причину. Нанкинское правительство открыло огромное консульство, чтобы заниматься делами хуацяо [25] во Вьетнаме. Руководил им генеральный консул с многочисленным штатом помощников, и конечно же учреждение, целый ямэнь [26], унаследовало практически все пороки ямэней. Раньше в китайском народе было выражение: «Южные ворота ямэня – нараспашку, но без денег не входи, даже если ты прав». Очень красиво и правильно сказано, передана самая суть. Не знаю в подробностях, как обстояли дела в местном генеральном консульстве. Однако, чем дольше мы находились в Сайгоне, тем больше историй слышали. Многие из хуацяо несли убытки, но жаловаться было некуда: «Небо высоко, император далеко» – до Нанкина тысячи и тысячи ли, приходилось глотать обиды и молчать.
По какой-то причине здешние хуацяо решили, что у нас, студентов, есть мощный тыл, «мохнатая лапа». Иначе кто бы отправил нас за границу «подучиться-озолотиться»? Возможно поэтому некоторые смотрели на нас чуть ли не как на представителей господа бога, просили сходить в консульство потолковать о том, о сем. Мы же были и без связей, и без возможностей, да и не хотели вмешиваться в местные разборки. Иногда, встречаясь с чиновниками, мы с умыслом или без (где-то посередине) упоминали о чем-либо – и вдруг получался результат. Сайгонские хуацяо верили в нас, одаривали своей дружбой, частным образом просили каждый о своем, стремились поддерживать с нами отношения. В результате у нас в гостинице было оживленно, как на базаре, и ни одного дня не проходило без банкета.
В генконсульстве к нам отнеслись хорошо, но так стало не сразу, за это тоже пришлось побороться. Мы сделали выводы из нашего опыта с подобной конторой в Швейцарии, использовали этот опыт – и он доказал свою эффективность. Едва заселившись в гостиницу, мы решились показать себя в консульстве. В первый же день на обеде, увидев, что на столе выложены бамбуковые палочки, мы сказали: «Так не пойдет, надо заменить на палочки из слоновой кости!» Это, конечно, было немного похоже на попытку устроить скандал на ровном месте. Однако в следующий раз мы увидели на столе аккуратно разложенные и сверкавшие белизной палочки из слоновой кости! Я приведу здесь два отрывка из тогдашнего дневника, доказывающие, что я не привираю для красного словца. Вот запись от 13 марта 1946 года:
26
Ямэнь – «магистрат», административное здание, в котором находилась резиденция местного чиновника. –