Другими словами, государство должно (?!) выделять "науке" финансирование, но не смеет (?!) спрашивать, как потрачены эти средства и что сделано полезного для страны.
В завершающих разделах рассматриваемой статьи Ю. Жданов сетовал: "Отгремели ли битвы в биологической науке? Думаю, что нет. Не случайно в последние годы вновь замелькало имя Лысенко в зарубежных журналах во вполне благоприятном тоне". Как видно, ему бы хотелось, чтобы клевета на Т. Д. Лысенко продолжалась по-прежнему, как это происходило в прежнее время, при его поддержке.
А в зарубежных научных журналах в настоящее время действительно появилось немало статей, в которых даётся высокая оценка работ Т. Д. Лысенко ― и его практических достижений, и теоретических концепций, которые он отстаивал в дискуссиях с "формальными генетиками": о влиянии внешней среды на наследственность, о вне-хромосомной передаче наследственных признаков, о вегетативной гибридизации и так далее. Это подтверждает пророческие слова Т. Д. Лысенко, написанные им в 1973 году, за три года до смерти: "Нужно иметь в виду, что всему миру известные ложь и клевета, возведенные на разработанную нами глубокую концепцию мичуринского направления, будут раньше или позже вскрыты и сняты"[74].
В заключение нужно отметить, что негативная роль, сыгранная Ю. Ждановым в развитии биологических и сельскохозяйственных наук СССР была обусловлена не только его невежеством в теории и практике этих наук, но и тесным общением с окружавшей его "либеральной интеллигенцией", главным мировоззренческим принципом которой было побольше брать и поменьше давать этой стране. Вполне понятно, что такое мировоззрение отдаляло Ю. Жданова от приносивших большую практическую пользу сельскому хозяйству работ Т. Д. Лысенко и его коллег и сближало его с бесплодными, но громко рекламировавшими себя "формальными генетиками".
Гражданин мира[75]
Д. Прянишников сказал об аресте Н. Вавилова: "посадили в клетку гражданина мира". Как выяснилось, академик Прянишников имел все основания для такой характеристики…
Николай Иванович Вавилов[76] (1887-1943 гг.) за пять послереволюционных лет проделал стремительную научно-административную карьеру: от скромного магистранта ― преподавателя Саратовских сельскохозяйственных курсов (сентябрь 1917 г.) до директора Отдела прикладной ботаники (1920 г.) и директора Государственного института опытной агрономии (сентябрь 1922 г.) ― фактически, руководителя всей аграрной науки Советской России.
Причины такого стремительного научно-административного взлёта Н. Вавилова могут на первый взгляд показаться загадочными ― ведь до своего назначения главой ГИОА и ОПБ он не занимался ключевыми проблемами сельскохозяйственной науки: практической селекцией, семеноводством, сортоиспытаниями; во-вторых, в стране имелись гораздо более опытные специалисты, занимавшиеся этими вопросами ещё в царской России ― В. Е. Писарев (1882-1972 гг.), В. В. Таланов (1871-1936 гг.), Г. К. Мейстер (1873-1937 гг.) и другие.
Однако более внимательное рассмотрение показывает, что стремительная карьера Н. Вавилова хорошо вписывалась в происходившие тогда кардинальные преобразования всех сторон жизни российского общества. Новой власти, установившейся в стране после октября 1917 года, требовалось много новых управленцев ― прежде всего, идеологически близких к ней и Н. Вавилов этому критерию вполне соответствовал. Так, свою монографию об иммунитете растений (1919 г.) Н. Вавилов посвятил И. И. Мечникову, видному борцу с черносотенной реакцией, уехавшему в 1887 г. из России во Францию в знак протеста против реакционной политики царизма. Близкое окружение Н. Вавилова составляла почти исключительно демократическая интеллигенция, ненавидевшая Сталина.
Научный статус Н. Вавилова повысила зарубежная командировка 1921-22 гг., во время которой он посетил ведущие генетические и селекционные центры США и Западной Европы.
В Нью-Йорке Н. Вавилов встретился с министром торговли США Гербертом Гувером; принял участие в создании Русского сельскохозяйственного агентства, которое возглавил Д. Н. Бородин, собравший около 20 000 образцов разных семян для отправки в Россию.
Весьма важным для укрепления дружеских связей Н. Вавилова с англо-американским научным сообществом стало посещение им тогдашних ведущих генетических центров США: лаборатории Т. Моргана в Колумбийском университете (там он встретился с самим Морганом и его сотрудниками) и лаборатории экспериментальной эволюции Института Карнеги в Колд Спринг Харбор (там он встретился с Г. Мёллером). Эти визиты позволили Вавилову лучше войти в курс современных проблем генетики; с другой стороны и американские коллеги получили возможность ближе познакомиться и оценить перспективного советского учёного. В дальнейшем ведущие генетики США неоднократно посещали, по приглашению Вавилова, СССР, а Мёллер даже проработал 3,5 года (осень 1933 ― весна 1937 гг.) в возглавлявшемся Вавиловым Институте генетики. И обратно, ряд советских генетиков, близких к Вавилову, получил возможность, по благотворительным грантам от фонда Рокфеллера, пройти стажировки в США[77].
74
В связи с этим некоторые нынешние профессора и академики ― потомки
76
Отец Н. Вавилова носил фамилию