К странному выводу привел Клару ее пессимистический взгляд на современное общество. Можно при известном уровне нравственных требований относится сурово к современной цивилизации. Но, выхватив самые темные стороны этой цивилизации, возвести их в перл создания, провозгласить их идеалом могла только эта девушка, которая чувствовала, что эта цивилизация ставит известные преграды ее порочным инстинктам. Мы далеки от мысли отожествлять автора с его героями. Но едва ли можно заподозрить Мирбо в том, что он подчеркивает свое несочувствие их воззрениям. Порок обрисован слишком яркими красками. Романист напряг всю силу своего оригинального дарования, чтобы окружить его каким-то особым обаянием. Его герои не жалкие подонки общества; это — умнейшие, и даровитейшие его представители, их критика блещет остроумием и оригинальностью. Словом, Мирбо воплотил порок в такие фигуры, что он кажется чем-то красивым и могучим, а полупорочное европейское общество, чем-то жалким и дряблым перед ним. Это общество остановилось на полпути, оно не дерзнуло довести до крайних выводов требования своей природы, а такие женщины, как Клара, нашли в себе достаточно отваги для подобного шага. Это то же своего рода борцы против современного общества. Они борются против полулжи, во имя и посредством полной лжи, против скрытого разврата посредством разврата открытого и циничного. Если бы это были простые неврастеники и циники, на них не стоило бы обращать внимания, но это обаятельные, даровитые и чуткие люди, часто выстрадавшие свои дикие выводы. Вот почему трудно решить, чего больше в романах Мирбо: идеализации зла или ненависти к нему. Нельзя отрицать их крупного социального и морального значения, так как они выставляют перед всем миром ложь и ужас современной жизни.
Если Мирбо превращается в декадента, яркого и даровитого, в тех романах, в которых он изображает чудовищных людей, бежавших от современного общества, то изображение самого общества в его романах представляет мощную сатиру: „Le journal d’une fempie de chambre“ и „Les vingt et un jours d’un neurastenique“, — эти два романа, появившиеся, первый в 1900 г., а второй — 1901 г., представляют собою галерею современных деятелей и типов. И в этих романах сатира нередко переходить в карикатуру, фигуры озаряются феерическим светом и отбрасывают тени, фантастические и чудовищные, резко отражающие характерные особенности предметов. Но в общем, это глубоко реальные картины государственного, общественного и семейного быта, — картины, в которых ложь жизни раскрыта с каким-то особым нервным сарказмом, составляющим особенность творчества Мирбо. В первом романе тайны парижских семейств, домашние сцены, интимные моменты жизни приобретают особенную яркость благодаря тому, что автор передал роль рассказчика горничной, молчаливой свидетельнице сцен и поступков, которые тщательно скрыты от постороннего взора и в которых люди встают перед нами в своем настоящем неприкрашенном виде. Целестина наблюдает за своими барынями и изучает их внимательно; она входит во все детали их жизни, сравнивает их между собою и испытывает тайное наслаждение, принимая такое близкое участие в их жизни. За их туалетными столиками спадают маски. Когда они возвращаются с бала, она видит, как румяные и цветущие лица становятся поблекшими, а обладательницы красивых, стройных фигур обнаруживают высохшие груди и морщинистую кожу, когда с них спадает все то, что создано соединенными усилиями косметического, портновского и парикмахерского искусства. Целестина любит перебирать их наряды, гладить белье, они становятся почти ее подругами, сообщницами, часто рабынями. Она любит это богатство, которое давит ее, которому она обязана своим унижением, своей ненавистью, своими неосуществимыми мечтами. Она опьянена этой жизнью, в которой занимает такое низкое место. „Когда я нахожусь близ богатого человека, я не могу не смотреть на него как на существо исключительное и прекрасное, как на какое-то чудесное божество и, вопреки своему рассудку и своей воле, я чувствую, что во мне поднимается какое-то благоговейное восхищение, перед этим часто глупым и преступным человеком“11 перед нами снова колебание между влечением к очарованию лживой богатой жизни, с одной стороны, и критическим отношением к ней — с другой, снова тот разлад, который составляет основную черту героев Мирбо.