В уже упоминавшемся двадцать втором рассказе царь Аримаулимани не может защитить ни себя, ни свое царство, потому что он вероломен, труслив и себялюбив. Только мужественный и храбрый царевич Махабала смог спасти народ от истребления. И это не единственный пример. Хотя цари и наделены звучными именами: Прачандасена — «обладающий разъяренным войском», Ньяяпала — «защитник справедливости», Яшаскету — «тот, чье богатство — слава» и тому подобное, — но имена находятся зачастую в резком противоречии с их делами, и таким образом книга приобретает смысл политической сатиры.
Предшествующие варианты «Двадцати пяти рассказов Веталы» носили более или менее ярко выраженное влияние религии — например, вариант Шивадасы имеет определенную шиваитскую направленность. Джамбхаладатта не отдает предпочтения какой-либо конкретной религии и вообще довольно скептичен в отношении ее существа. Более того, сказание о царе Джимутавахане, носящее в других вариантах сильный отпечаток буддийского мировоззрения, излагается Джамбхаладаттой с известной долей юмора, из чего явствует, что сам он относится к подобным ситуациям недоверчиво — никого не спасти такими мерами, и тот, кто подобно царю Джимутавахане, якобы бескорыстно приносит себя в жертву, на самом деле преследует цель достичь личного спасения. Мифический орел Гаруда выглядит гораздо положительнее и добродетельнее, так как он добровольно отказывается от того, что природой предназначено.
Вариант Джамбхаладатты написан на санскрите, но не тем вычурным языком, который предписывался литературным каноном, а живым, носящим на себе следы влияния современных Джамбхаладатте языков. Это влияние сказалось в известном приближении застывших грамматических форм санскрита к формам живых языков, в определенной простоте синтаксических конструкций.
Глубокое осмысление в народном сознании жизненных процессов находит свое вещественное проявление в различных произведениях народной литературы, и хорошо известно, что народ не только дает оценку разным явлениям быта, но и поднимается до больших обобщений, до, быть может, в значительной степени интуитивного, но объективно верного понимания значения больших исторических событий или отдельных личностей. В. И. Ленин считал, что на материале фольклора можно было бы написать прекрасное исследование о чаяниях и ожиданиях народных. «Двадцать пять рассказов Веталы» в варианте Джамбхаладатты представляют в этом плане немалый интерес.
«Двадцать пять рассказов Веталы» — одна из тех книг, которые уже в глубокой древности служили благородным целям культурного общения народов. Причем сама история того, как заимствовалось и какие изменения в другой национальной литературе претерпевало то или иное произведение, ярко свидетельствует о творческом характере взаимного обмена культурными ценностями. «Двадцать пять рассказов Веталы» дошли до Монголии. Монгольский народ воспринял эту книгу, но придал ей оригинальную форму, облек близкие ему, но возникшие у другого народа сюжеты в национальные, хорошо понятные ему одежды. «Волшебный мертвец»[5] монголов и «Двадцать пять рассказов Веталы» похожи друг на друга, как братья, но у каждого из них свой особый характер, на котором сказались условия жизни, быта, эпохи, природы.
Не меньший интерес эта книга представляет и в плане историко-литературном. Если дать себе труд всесторонне проследить, как на протяжении двух тысячелетий изменялось идейное содержание книги, изменялась художественная форма, как одни приемы художественной выразительности сменялись другими, то это принесет немалую пользу не только для понимания развития литературы народов Индии, но и для уяснения некоторых процессов, общих для всех литератур, в частности таких вопросов, как формирование прозы, возникновение романа как жанра и т. п. Изучение вопроса о распространении «Двадцати пяти рассказов Веталы» среди других народов за пределами Индии может способствовать уяснению вопросов, касающихся и собственно истории и истории идеологии.
«Двадцать пять рассказов Веталы» — один из замечательнейших памятников прозаической литературы народов Индии, свидетельствующий о творческом даре народных масс, подлинных творцов не только материальной, но и всей духовной культуры человечества.
И. Серебряков
Двадцать пять рассказов
Жил некогда на земном круге раджа Викрамакешарин,[6] правивший всем миром. Славу его по горам и равнинам разных стран воспевали небесные девы, изощренные в музыке. Был он совершенным во всех своих членах подобно Индре, сокрушителю городов.[7] Сокровища, которыми он владел, были подобны богатствам царя якшей[8] и состояли из различных драгоценных камней: сапфиров, изумрудов, лазуритов, рубинов, а также и жемчугов. Сам же он, чье тело сплошь было покрыто многочисленными украшениями, а на щеки свешивались серьги из самоцветов, сверкал всяческими добродетелями, словно океан жемчужинами, и был украшением царей. И вот этот властитель над людьми, окруженный вассалами и советниками, повелитель земли, для которой океан служит поясом, проводил время, вкушая радости царствования. Некий Кшантишила, возжелав овладеть восемью волшебными силами — превращаться в карлика или великана, делаться легким или тяжелым, осуществлять любое желание, достичь несокрушимой воли, исполниться всемогущим знанием и быть ни от кого не зависимым, — захотел отправиться в его царство.
5
Волшебный мертвец. Сказки. Перевод, вступительная статья и примечания Б. Я. Владимирцова. Всемирная литература, П.—М. 1923.
6
Викрамакешарин (Викрамадитья) — популярный герой древнеиндийского фольклора, справедливый и мудрый царь.
7
Индра, сокрушитель городов, — один из старших богов ведической религии, образ которого часто использовался в фольклоре.