– Говорит человек, придумавший в прошлое Рождество игру с записной книжкой, дабы она привела Лили на путь падших женщин, – парировал Дэш.
Лэнгстон выразительно глянул на меня, указав на него:
– Вот это самый настоящий, высококачественный сарказм. – Брат перевел взгляд на Дэша. – Чтобы к полуночи она была дома. Захочешь, можешь у нас переночевать.
Наши с Дэшем лица вспыхнули, и мы поспешили к двери.
– Позаботься о Борисе, – бросила я брату.
На улице Дэш взял меня за руку.
– Вечеринка у Эдгара Тибо? Серьезно? – спросил он. Но не добавил: «У меня были планы получше. Сегодня я собирался сделать тебе сюрприз и наконец-то сводить тебя на «Корги и Бесс». Я арендовал весь зал, устлав центральные места лепестками роз, а еще заказал нам залитую шоколадом башню из пончиков. Только для нас одних! Целую башню из пончиков!»
– Эдгара заставили работать в реабилитационном центре. Выгуливая собак, я постоянно встречаюсь с ним. Он практически живет в парке.
– Вы с ним друзья?
– Можно и так сказать.
– Удивлен, что ты никогда об этом не упоминала.
Дэш не сказал: «Я взбешен, что ты никогда не упоминала о своей дружбе с Эдгаром! Мысль о том, что ты гуляешь с ним, сводит меня с ума. Всем известно, Эдгар Тибо отлично шарит в дизайнерской вязке ромбами. Видимо, мне придется вызвать его на дуэль!»
– Это важно? – спросила я. Пожалуйста, пусть это будет важно!
– Наверное, нет, – пожал плечами Дэш.
Парни никогда не говорят то, что ты хочешь от них услышать. Похоже, это единственный урок, который я выучила в своей жизни.
– Но мы могли бы пойти к твоей бабушке. Миссис Бэзил прислала мне сообщение. Она приглашает нас на ужин и игру «Карты против человечества» с дедушкой…
– Ты переписываешься с моей бабушкой?
– Да. Это важно?
– Наверное, нет, – пожала плечами я. – Это ужасная игра. – И миссис Бэзил никогда раньше не приглашала меня в нее играть.
– Знаю. Потому и люблю ее.
Прощай, Лили-Паинька. Наконец-то ее можно задвинуть назад.
Привет, Лили-Шалунья. Ты классная.
Лили-Шалунья надела короткую черную юбку с черными леггинсами, черными ботфортами до середины бедра и обрезанным – да, обрезанным! – рождественским свитером: красно-зелено-золотым, с вышитым блестящим орнаментом на облегающей груди.
– Лэнгстон видел, как ты оделась? – поинтересовался Дэш, когда я скинула пальто. А сделала я это, как только он позвонил в дверной звонок.
– Тебе нравится? – Мне хотелось, чтобы это прозвучало сексуально, но вышло визгливо. (Лили-Шалунье не помешает практика в достижении сексуальных интонаций. Внутренняя Визгля пока отказывается почить с миром.)
– Я рад, что ты все-таки почувствовала дух Рождества, – ответил Дэш.
– Какой свитер надел ты?
Он распахнул пальто, показывая… заурядный зеленый свитер с выглядывающей из-под воротника белой оксфордской рубашкой.
– Это не рождественский свитер, – заметила я.
– Ты невнимательно смотришь.
Дэш вытащил ворот рубашки. Я пригляделась и увидела цитату из «Рождественской песни в прозе», выведенную рукой Дэша красными и золотыми чернилами на внутренней стороне воротника: «Начать с того, что Марли был мертв»[14].
Когда дверь в квартиру Эдгара отворилась, я стояла, почти уткнувшись носом в шею Дэша.
– Влюбленные голубки уже дошли до публичных ласк? – раздался голос Эдгара. – Еще даже эгг-ног не подали!
Дэш отстранился и прикрыл полы пальто.
– Я против публичных ласк, Эдгар, – отозвался он.
– Ну конечно, – подмигнул ему тот. – Добро пожаловать, заядлый тусовщик. – Он обвел меня взглядом с ног до головы: – Чудесный свитерок, Лилс.
На нем самом был свитер с изображением Иисуса в праздничном колпаке в форме куска перевернутой пиццы-пеперони и словом «ИМЕНИННИК» поперек груди избранника божьего. В придачу к нему шли розово-серые ромбовидные штаны и черно-белые туфли. Сказать, что эти предметы одежды отвратительным образом не сочетались, это ничего не сказать. Впрочем, Эдгар тоже не сочетался с собственным домом.
Его родители из того малюсенького процента купающихся в деньгах биржевых брокеров, у которых нет времени на своего сына. Миссис Бэзил тоже живет в особняке, но ее дом дышит стариной и отличается тонким художественным вкусом. Он радушно принимает гостей. Дом Эдгара подобен образцу из архитектурного журнала со строгой, минималистичной обстановкой и дорогущими картинами на стенах. Он холоден и неприветлив.