– Еще раз поставишь не к месту кавычки, и мы будем дуэлиться на рапирах! – пригрозил я, слегка переоценив свои таланты фехтовальщика.
– У вас была дуэль? – поразилась Лили.
– Да. И если мы устроим еще одну, то это будет…
– МОЛЧИ! – закричал Тибо.
– Наша вторая дуэль, – удовлетворенно закончил я.
– Дэш! – влез Бумер. – Ты все не о том!
Я повернулся к Лили:
– Да. Все это не важно. Важно то, что я совершенно не хочу расставаться с тобой. Я хочу совершенно обратного.
– Вставаться! – предложил Бумер.
Нас с Лили обоих передернуло от словечка. Наверное, это добрый знак!
19 декабря, пятница
Днем мы встретились в парке, прогуляться. Утром я учился, а Лили пришлось тайком выбираться из дома: родители ее наказали, посадив под замок.
Мы прошли к пруду с утками в нижней части парка. Не забывая о том, какой автор (в каком-то смысле) свел нас вместе, я собирался сказать Лили, что мучаюсь вопросом, куда зимой деваются утки[17]. Ведь в это время года уток-то действительно нет.
Уток не было. Зато был лебедь. Одинокий ле- бедь.
18 декабря, четверг
Я взглянул на часы:
– Пора домой. – И улыбнулся. – Но ведь всегда есть время на последний танец?
Доверься Тибо, и он, конечно же, поставит самую глупейшую из новых рождественских песен – импровизацию «Santa Can’t Feel His Face» в жанре ар-н-би.
Тибо усмехнулся. Дьявол в мелочах, как говорится. Но меня таким не смутишь. Я обнял Лили за талию. Свитер так обтягивал ее, что казалось, я касаюсь кожи, а не одежды. И наши тела сами нашли свой ритм.
– Ужасная песня. Хуже не придумаешь, – заметила Лили.
– Под такую можно танцевать только с тобой! – заверил ее я.
19 декабря, пятница
– Ты это видишь? – спросил я.
Разумеется, Лили видела лебедя.
Мы осторожно приблизились. Было достаточно холодно, и мы оба надели перчатки. Я взял руку Лили в свою.
– Что он здесь делает? – удивилась Лили.
– Потерялся? – предположил я. – Или, как и все, хочет полюбоваться витринами магазина Бергдорфа Гудмана на Пятой авеню.
Лебедь заметил нас. Он заскользил по поверхности незамерзшего пруда, разглядывая нас с холодным любопытством.
Лили высвободила свою руку, чтобы сделать снимок.
И тут лебедь запел.
18 декабря, четверг
Песня закончилась. Я не выпускал Лили из объятий. Во всяком случае, одно долгое мгновение. Пока не стало неловко от того, что Тибо не поставил новую песню.
– Беру свои слова обратно, – сказала Лили.
Прозвучало неуверенно.
Пусть так. Мне и этого достаточно.
Вот только есть небольшая проблема.
Когда что-то забираешь назад…
Это что-то никуда не девается. Оно по-прежнему где-то есть.
19 декабря, пятница
Лебедь начал петь. Он не гоготал, не клекотал, не кричал душераздирающе. Его песнь была нечто средним между погребальным плачем и осанной.
Когда он замолчал, я захлопал в ладоши. Перчатки заглушили звук хлопков.
На лице Лили отразилось беспокойство.
– Ты чего? – спросил я.
– Он умрет. Они поют свою красивую песню перед смертью.
– Это просто легенда, – заверил я ее.
Лебедь перестал обращать на нас внимание. Он продолжил плавать. И умирать не собирался.
20 декабря, суббота
На следующее утро Лили снова исчезла.
Глава 8. «Надой» Лили
20 декабря, суббота
«Ты снова куда-то пропала», – пришло сообщение от брата.
Я не ответила.
«Я сегодня ночую у Бенни. Мы планируем, как обставить новое жилье, и я не побегу тебя искать».
Я опять не ответила.
«Я вижу, что мои сообщения прочитаны».
Вот же сталкер.
«Это уже начинает раздражать, Медвежонок. Ты переходишь черту и из очаровательной превращаешься в несносную».
Говорит каждый взрослый каждому подростку. Всегда.
Брат готов переехать в собственную квартиру. Он теперь один из них.
Закатив глаза, я отключила мобильный.
Я не пропала.
Я потерялась.
17
Отсылка к Сэлинджеру с его книгой «Над пропастью во ржи», в которой главный герой задается вопросом, куда деваются утки, когда пруд в Центральном парке покрывается льдом.