До Рождества осталось пять дней. В душе должно нарастать радостное предвкушение, но я чувствую лишь одну безнадегу. Тем не менее мне придется испечь лебкухенские печенья, побродить по праздничному рынку на Юнион-Сквер и покататься на коньках в Центральном парке – то есть соблюсти три из своих любимейших рождественских традиций под номером два, шесть и восемь (у меня их десять), предшествующих наступлению Великого Обмена Подарками (эта традиция, конечно же, возглавляет десятку) двадцать пятого декабря. Я даже не составила список желаний. И не ходила по улицам, распевая рождественские гимны с группой, которую сама создала.
Меня настигла «Рождественская хандра»[18], которая все усугублялась.
Дедуля вместе со своим котом перекочевал в дом миссис Бэзил. Я не побежала за ним, умоляя остаться с нами или извиняясь за причиненное беспокойство из-за своей поездки на Статен-Айленд. Я даже не просила оставить мне его кота.
Я сама себя не узнавала.
Дэш знает, как тяжело мне видеть страдания животных, и все же я не сказала ему, как сильно расстроилась от встречи с лебедем. Я вроде оставила мрачные мысли на потом, но в конце прогулки, перед расставанием с Дэшем, сказала лишь: «Ну, до встречи». Не клеилось у нас с ним, и я больше не могла притворяться. Мне хотелось уйти.
«Ты все неправильно поняла». Слова Дэша назойливо крутились в голове, почему-то повторяемые голосом противного парня, который вечно орал бурундуку: «Элвииин!»[19]
«Ты все неправильно поняла».
Элвииин!
«Ты все неправильно поняла».
Элвииин!
Так мозги вскипят. ТИШЕ!
В раздражении я чуть не включила мобильный, чтобы напомнить Лэнгстону: у меня есть пес и собаки для выгула, и для них я никогда по своей воле не пропаду. Я могу игнорировать окружающих меня людей, но никогда не подведу своих четвероногих пушистиков. Спозаранку я не просто выгуляла Бориса, а отвезла его в собачий парк для игры без поводка – а тот, на минуточку, находится на Рандаллс-Айленд. Мне пришлось потратиться на две дорогущие поездки на такси, поскольку по правилам нью-йоркского метрополитена в общественном транспорте животных разрешается провозить только «в закрытых контейнерах, не доставляя неудобства другим пассажирам». Первая часть проблем не вызывала, а вот вторая… запросто. В общем, не повезло двум таксистам, чьи машины пропукал и обслюнявил Борис и кому я вручила влажные доллары из сумочки, на которой всю дорогу сидел пес. Борис настолько устал от нашей вылазки, что весь оставшийся день проспит и не заметит моего отсутствия. Так чего брат волнуется? Подумаешь, не сказала ему, куда ушла.
Вот серьезно, если бы родные списались или созвонились с моими клиентами, получившими от меня этим утром сообщения о том, что сегодня я недоступна, со списком надежных и ответственных выгульщиков собак, то знали бы: я не пропала. Пропажа человека подразумевает непреднамеренное исчезновение. Например, когда девушка нечаянно съедает галлюциногенных пряничных человечков и ее сознательный выходной оборачивается ночным исчезновением.
Так, может, в этом настоящая проблема? Не в том, что я потерялась, а в том, что, возможно, теперь одержима жаждой безумств. Диких приключений. Опасности. Риска. Больше Жанны, меньше Лили!
Я вздохнула, и в холодном воздухе вагона образовалось облачко пара. Холодная зима наконец-то пришла, но какая-то неприятная. Стылая, промозглая, из-за которой пассажиры в едва отапливаемом вагоне кутаются в длинные пальто, туго обматывают головы и шеи шарфами и потирают руки в перчатках, а поезд еле тащится из-за проблем с железнодорожными сигналами. Все молчат, стуча зубами и зябко дрожа.
В сердце ощущался тот же холод, что и в воздухе. Я выглянула в окно. Полуденное солнце ярко сияло, словно говоря: «Я повелитель света, такой большой и всесильный, что при желании не буду источать ни капли тепла! И из вредности не дам пробиться в эту холодрыгу ни единой снежинке. Так кто у нас тут владыка зимы? Я владыка зимы, вот кто. Выкусите, людишки северо-востока Атлантики!»
Мне хотелось плакать. Но, боюсь, слезы сосульками замерзнут на лице. Дэш прав. Я действительно все неправильно поняла. Я совершенно не могу его прочитать и даже не могу убедительно с ним расстаться, потому что я – бестолковая невротичка, которая слишком сильно любит его и не в силах настоять на том, чтобы он отпустил меня ради нашего обоюдного блага.
Поезд остановился. Сначала я подумала, что мне это привиделось, поэтому сняла очки, протерла их салфеткой и надела снова. Нет, знак на станции «Метро-Норт» и правда гласил: «Плезантвиль»[20]. Ничего себе местечко! Если оно такое приятное, то почему тогда на поезд садится целая армия шумных, злобных и пьяных Санта Клаусов? Причем удивительно разнообразных: мужчины и женщины; молодые и старые; толстые и тощие; облаченные в полные костюмы при белых бородах и почти обнаженные Санта-стриптизеры. А за ними – и это настораживало еще больше – следовала группка распевателей гимнов, перебрасывающаяся фляжкой со спиртным и поющая песенку, которая ну никак не соответствовала эпохе викторианских костюмов певцов.