Генерал-лейтенант Строганов, в 1807 году начавший свою армейскую карьеру волонтером (в чине тайного советника и звании сенатора он командовал казачьим полком), с честью прошел всю войну. В Битве народов под Лейпцигом командовал авангардом. В сражении при Краоне 23 февраля 1814 года у него на глазах погиб его единственный сын Александр — восемнадцатилетнему прапорщику ядром снесло голову. «Юноша храбрый и милый, гр. Строганов жизнь свою положил…»[56] — говорилось в официальном рапорте «О бое при Краоне».
У Пушкина в черновой рукописи VI главы «Евгения Онегина» есть строки, посвященные этой трагедии:
Василий Андреевич ответил Блудову очень резко (а надо сказать, что такой тон он позволял себе в исключительных случаях, и это означало высшую степень его негодования): «Строгонов достоин хвалы менее Дибича, Сабанеева и Ламберта и всех прочих; но об нем было написано; но он дрался; но он также принадлежит по храбрости и по имени к 1812 году. Оставить его имя в стихе из уважения к этой храбрости (без всяких личных видов), потом выбрасывать это имя из уважения к толкам людей <…> будет мерзко! Если б надобно было писать Певца теперь, то, вероятно, явились бы в нем имена, выбранные с большею строгостью; но он написан — пусть все, что в нем есть, в нем и останется. Прибавленные строфы дают ему вялость — согласен! И лучше, когда бы их не было! Но они уже есть, и я не имею права уничтожить их… Все имена, стоящие в Певце, внесены в него тогда, когда я был в деревне (и имя Строгонова также); личных видов во мне вам предполагать невозможно; до других же дела нет».
У Строганова служил адъютантом подпоручик Петр Оленин, сын Алексея Николаевича Оленина. Думается, что они хорошо понимали друг друга: Павел Александрович потерял сына, а Петр — брата Николая, убитого в Бородинском сражении. Генерал и его адъютант дошли до Парижа…
Граф Павел Александрович Строганов скончался 10 июня 1817 года. Герою Отечественной войны было всего 45 лет. Узнав скорбную весть, Батюшков записал в своей дневниковой тетради: «Сию минуту узнаю о смерти графа Павла Александровича Строганова. Я с ним провел 10 месяцев в снегах Финляндских. Потом он не переставал меня любить: никогда не забуду его снисхождений. Покойся с миром, человек тихий и кроткий!..»[57]
В 1839 году Жуковский помянет Павла Александровича в стихотворении «Бородинская годовщина»:
Из Тарутинского лагеря Жуковского командировали в Орел, и в дороге поэт добавил к стихотворению несколько строф. Дописывал он «Певца…» в имении своих друзей Плещеевых, где недолго гостил после свидания с Протасовыми и Киреевскими. Там, в имении Чернь, он и поставил в рукописи дату окончания работы: 20 октября 1812 года.
Для осени 1812 года «Певец…» — произведение на первый взгляд преждевременное. Оно напоминает ликующую песню для победного застолья княжеской дружины. А какое может быть ликование, какие здравицы, когда Наполеон буквально только что покинул Кремль и до Парижа было три тысячи километров, которые предстояло пройти с боями. Впереди, чего еще никто не знал, были полтора года сражений и огромные жертвы.
Однако «Певец…» оказался произведением не тактическим, а стратегическим. Популярность его становится всеобщей в 1813 году, когда врага изгнали из Отечества и наша армия отправилась в освободительный Заграничный поход. По рукам ходили «Вестник Европы» (декабрьские № 23–24 за 1812 год) с публикацией «Певца…», а также два отдельных издания 1813 года.
Но впервые, очевидно, «Певец…» был опубликован как «летучий листок» в походной типографии еще в ноябре 1812 года. Такая публикация могла произойти только с благословения М. И. Кутузова. Следовательно, можно предполагать, что начальник типографии Андрей Кайсаров и главнокомандующий познакомились с «Певцом…» еще в рукописи. К сожалению, ни одного экземпляра «походного» издания «Певца…» в архивах пока не обнаружено. Хотя сохранились отзывы первых читателей.
56