Новизна и смелость проекта Кайсарова и Рамбаха состояли в том, чтобы посредством типографии растолковывать суть событий не только своим солдатам и офицерам, но и обратить силу слова на противника. Прежде всего на тех европейцев, кто оказался в России по воле роковых обстоятельств.
Федор Глинка, вспоминая про лето 1812 года, писал: «Неаполь, Италия и Польша очутились среди России! Люди, которых колыбель освещалась заревом Везувия… люди с берегов Вислы, Варты и Немана шли, тянулись по нашей столбовой дороге в Москву, ночевали в наших русских избах…»[79]
Александр I поддержал идею и 5 июня приказал развернуть походную типографию, а ее начальником поставить 29-летнего Андрея Сергеевича Кайсарова. Так первый в России филолог-славист, поэт и переводчик стал голосом русской армии. Его «Известия из армии» отличались прекрасным слогом и достоверностью, их перепечатывали и цитировали британские газеты. Листовки, написанные Кайсаровым, были убедительны и доходчивы, поскольку молодой профессор хорошо знал не только языки, но и особенности культуры тех народов, чьи войска влились в армаду Наполеона.
В отличие от графа Ростопчина, наводнившего Москву своими путаными и косноязычными афишками, Кайсаров не опускался в своих изданиях до оскорбительного поношения противника. Его листовки не проклинали, а увещевали.
Один из уроженцев Пиренеев писал в дневнике 19 июля 1812 года: «Находим по дороге множество печатных прокламаций, оставленных для нас русскими; переписываю несколько отрывков: „Итальянские солдаты! Вас заставляют сражаться с нами… Вспомните, что вы находитесь за 400 миль от своих подкреплений… Как добрые товарищи советуем вам возвратиться к себе…“»
Кайсаровскую газету «Россиянин» — ее, говоря современным языком, «пилотный» и единственный номер, выпущенный в свет 13 июля, — можно считать первым периодическим армейским изданием. Газета вызвала глухое раздражение у генералов прусской закваски — ее издатель обращался к читателю как к товарищу и брату, обещая ему говорить всю правду: «Мы надеемся заслужить доверие… и заверяем, что не будем скрывать и горестных происшествий, если им суждено будет произойти. Война не может быть без потерь. Гражданин должен знать положение вещей, чтобы он мог предпринять необходимые действия…»
Это удивительно, но опыт первой русской походной типографии без особых изменений применялся в армии вплоть до конца XX века. С 1980-х годов храню листовки-«молнии», подаренные мне моими друзьями, служившими в Афганистане. Это совершенно кайсаровские «летучие листки». Даже стиль их неуловимо напоминает стиль Андрея Сергеевича[80]. К сожалению, в современной Российской армии система военной печати практически отсутствует.
После назначения главнокомандующим Кутузова Андрей оказался рядом со своим младшим братом Паисием Кайсаровым, любимым адъютантом светлейшего. Лев Толстой в третьем томе «Войны и мира» (ч. 2, гл. 22) сводит Пьера с братьями Кайсаровыми на Бородинском поле. Там нет описания их внешности, но подчеркнута почти отцовская привязанность к ним Кутузова.
Глава вторая
Сладость единомыслия в любимых вопросах — что больше может дать человек человеку на земле? Это мало для потомства, но это много для друга.
Встреча с Жуковским. — Предчувствия. — «Нравственные границы Отечества». — Ночь в Филях. — Незабудки
… — Жуковский, ты ли это?
— Андрей?! А ты откуда здесь?
Можно представить, чем была для них эта встреча августовской ночью после Бородинского сражения! Два приятеля юности, поэт-«балладник» и профессор филологии, узнали друг друга в боевых порядках отступающих к Москве русских войск. Андрей Кайсаров — уже майор и начальник армейской типографии, Василий Жуковский — простой ополченец первого пехотного полка.
Один час на войне сближает больше, чем год соседства в мирной жизни.
Они оба предчувствовали эту войну. Жуковский еще в апреле, в пасхальном послании друзьям Плещеевым обещал: «Растает враг, как хрупкий вешний лед!..» И далее, там же:
А Кайсаров еще раньше, 12 ноября 1811 года, сказал в актовом зале Дерптского университета горячую речь против тех, кто считал патриотизм ретроградством, а в Наполеоне видел кумира. Речь была произнесена на русском языке (впервые в стенах этого университета) и называлась «О любви к Отечеству на случай побед, одержанных русским воинством на правом берегу Дуная».
80
Вот, к примеру, пожелтевшая листовка «Закон боя — мужество», выпущенная армейской типографией в Афганистане в 1985 году: «…Были в этом бою те, кто заслужил особой чести. Своим бесстрашием, своим мужеством, своей готовностью пожертвовать собой ради товарищей. Сам погибай, а товарища выручай!..» А вот слова из листовки, посвященной подвигу капитана Баркова: «Высота, которую удерживала горстка наших бойцов, так и не покорилась противнику. Хладнокровие, мужество, инициативу проявили все воины. Они не дрогнули перед врагом и сражались с ним по-суворовски: не числом, а умением…» На каждой «афганской» листовке — те же слова, что и два века назад: «Прочти и передай товарищу».