Расчёт – логичный, а даже – и несомненный? И, вероятно, именно Троцкий, по своему свежему опыту в Америке, утверживал свою компанию в этой надежде.
Но расчёт большевицкой верхушки на финансовую верхушку Штатов был и гораздо обширней, и весьма основателен.
Сам Троцкий был – несомненный интернационалист, и можно поверить его демонстративным декларациям, в которых он отталкивал от себя всякое еврейское, – но, судя по назначениям, евреи-отщепенцы были ему ближе отщепенцев русских. Среди ближайших помощников Троцкий держал почти всегда евреев (из трёх старших секретарей – Глазман, Сермукс, а начальник личной охраны – Дрейцер[240]). Вот понадобился властный и безжалостный заместитель Наркомвоена – какая высота поста! – Троцкий не колеблясь назначил врача Эфраима Склянского, никакого не боевого и не штабного командира, – и вот, по посту зампреда Реввоенсовета Республики, Склянский подписывается выше Главнокомандующего генерала С. С. Каменева.
И ведь не подумал же Троцкий, как неуместное назначение врача будет выглядеть для военных-строевиков, а само возвышение Склянского – для всей России, ему и заботы о том не было. Однако знаменитая фраза Троцкого, что «Россия не дозрела до того, чтобы во главе её стоял еврей», показывает, что ему, применяя к себе, не безразличен был этот вопрос.
Или – эта знаменитая сцена: Учредительное Собрание 5 января 1918 открывает старейший депутат земец С. П. Шевцов – а Свердлов нахально вырывает у него колокольчик, сталкивает с трибуны и переоткрывает Собрание. Надо почувствовать, с какими пылкими многолетними надеждами жадно ждала вся российская общественность давно загаданного, заветного Учредительного Собрания – как святого солнца, которое польёт счастье на Россию. А удушили его – в несколько часов, между Свердловым и матросом Железняком.
А прежде того разогнали Всероссийскую комиссию по выборам в Учредительное Собрание, и дела её передали приватному молодому человеку, Бродскому. Делами самого ожидаемого Собрания ведал Урицкий, а новую канцелярию для него сформировал Драбкин, – так, этими действиями, и создавался образ еврейского правительства. – Ещё перед тем: всероссийски известных уважаемых членов Учредительного Собрания, среди них графиню Панину, широкую благотворительницу, – арестовал ничтожный Гордон. (По данным «Дня»: писал бездарные патриотические статейки в «Петроградском курьере», потом торговал капустой и химическими товарами, потом стал большевиком[241].)
Ещё ж и это надо не забывать: новые властители не упускали тут же насыщать свою наживу, а попросту – грабить беззащитных. «Добытые деньги переводятся, как правило, в драгоценные камни… Склянский пользуется в Москве репутацией «первого покупателя бриллиантов»; попался в Литве на досмотре вывозимый багаж зиновьевской жены Златы Бернштейн-Лилиной – и «обнаружены драгоценности на несколько десятков миллионов рублей»[242]. (Ау нас легенда: первые революционные вожди – были бескорыстными идеалистами.) – А в ВЧК, как показывает достойный свидетель, через её пресс прошедший в 1920, начальниками тюрем обычно были поляки или латыши, «отдел же ВЧК по борьбе со спекуляцией, менее опасный и наиболее доходный, был в руках евреев»[243].
Помимо видимых официальных постов ленинская структура, построенная откачала конспиративно, была сильна ещё фигурами невидимыми и немыми, не предназначенными вписаться когда-либо в какую-либо летопись: от самого любимого его проходимца Ганецкого, и все туманные фигуры в облаке Парвуса. (Как и та Евгения Суменсон, лишь на короткое время выплывшая на поверхность летом 1917, даже арестованная за подозрительный финансовый мухлёж с Германией, оставалась и дальше в связи с большевицкой верхушкой, – но не отмечена в аппаратных списках.) После «июльских дней» «Русская воля» опубликовала трезвые материалы о скрытной деятельности Парвуса и его близкого сотрудника Зурабова, занимающего «ныне в петроградских с. – д. кругах видное положение»; «деятельными сотрудниками» Парвуса были «также находящиеся ныне в Петрограде гг. Биншток, Левин, Перазич и другие»[244]. – Или вот: Самуил Закс, зять Зиновьева по сестре, глава петроградского филиала парвусовской конторы, сын богатого петроградского фабриканта, подарившего большевикам в 1917 целую типографию. – Или, из парвусовской же команды, Саул Пиккер (Александр Мартынов[245], с которым когда-то, как с теоретиком, публично спорил Ленин, – а вот подступил нужный для партии час, и Мартынов ушёл в глубину).
Несколько ярких фигур. – Всеизвестна (по крымским массовым убийствам) Розалия Залкинд – Землячка – фурия террора; она вместе с В. Загорским, И. Зеленским, И. Пятницким – в секретарях московского комитета большевиков, в 1917—1920 годах, ещё задолго до Кагановича[246]. Менее всего удивительно, что «в революционных учреждениях Одессы было немало евреев», ибо в Одессе, как мы видели, евреи составляли более трети населения. Тут уж естественно, что председателем ВРК, потом «Одесского СНК» был В. Юдовский, председателем губкома партии – Я. Гамарник[247]. Да Гамарнику потом ещё предстоит и Киев: там быть председателем и губкома, и губревкома, и губисполкома; потом – председателем Дальревкома, и крайисполкома, и секретарём Далькрайкома партии, и секретарём ЦК Белоруссии, и членом реввоенсовета Белорусского военного округа[248]. – А восходящая звезда Лазарь Каганович – председатель нижегородского губкома компартии в 1918? В августе – сентябре в протоколах нижегородского ВРК о проведении жесточайшего террора в губернии записи начинаются с: «Каганович присутствует», «Каганович присутствует»[249]. И – бдит… – Непредусмотрительно вырвался в публикацию фотоснимок, объяснённый Ю. Лариным: это – «фотография президиума заседания одного из собраний Ленинградского Совета после Октябрьской революции [то есть Петросовета]. Абсолютное большинство за столом президиума – евреи»[250].
Перечислять все имена, на всех важных, часто решающих, постах – никому не охватно. Мы – лишь для иллюстрации – расскажем о скольких-то чуть подробнее. – Вот Аркадий Розенгольц: в руководителях Октябрьского переворота в Москве; затем член реввоенсоветов ряда армий и реввоенсовета всей Республики, «ближайший помощник» Троцкого. И ещё долгая череда постов: в Наркомфине, в РКИ (Рабоче-крестьянская инспекция, контрольно-следственный орган), наконец и нарком внешней торговли, семь лет. – Семён Нахимсон, к Октябрю комиссар бессмертных латышских стрелков, свирепый военком Ярославского военного округа (убит при ярославском восстании). – Самуил Цвиллинг после победы над оренбургским атаманом Дутовым возглавил оренбургский губисполком (вскоре убит). – Зорах Гринберг, комиссар просвещения и искусства Северной коммуны, выступал противником иврита, «правая рука» Луначарского. – Вот Евгения Коган (жена Куйбышева): уже в 1917 секретарь самарского губкома партии, в 1918—1919 – член армейского ревтрибунала в Поволжья, с 1920 переброшена в ташкентский горком, с 1921 – в Москве и до секретаря МК, МГК в 30-е годы. – А вот секретарь Куйбышева Семён Жуковский; мелькают политотделы, политотделы разных армий, где он управлял; кидают и его – то в отдел пропаганды ЦК Туркестана, то начальником политуправления Балтфлота (для большевиков – всё рядом), то уже в ЦК. – Или вот братья Беленькие: Абрам – начальник личной охраны Ленина в его последние пять лет; Григорий – от краснопресненского райкома до зав. агитпропом Коминтерна; Ефим – ВСНХ, РКИ, наркомфин. – Диманштейн после Еврейского Комиссариата и Евсекции далее потом: и в ЦК Литвы-Белоруссии, он и нарком просвещения Туркестана, он и начальник Главполитпросвета Украины. – Или Самуил Филлер, аптекарский ученик из Херсонской губернии, вознесшийся в президиум МЧК, а потом в РКИ. – А то Анатолий (Исаак) Колтун («дезертировал и вскоре эмигрировал», вернулся в 1917): он и на руководящей работе в ЦКК (Центральная контрольная комиссия) ВКПб, и на партработе в Казахстане, и он же в Ярославле, и в Иванове, и опять в ЦКК, и потом в московском суде – и вдруг директор НИИ![251]
240
Роберт Конквест. Большой террор / Пер. с англ. Firenze: Edizioni Aurora, 1974, с. 192.
242
С.С. Маслов. Россия после четырёх лет революции. Париж: Русская печать, 1922. Кн. 2, с. 190.
243
С.Е. Трубецкой. Минувшее. Париж: YMCA-Press, 1989, с. 195—196. – Всероссийская Мемуарная Библиотека (ВМБ). Серия: Наше недавнее, [вып.] 10.
245
Большевики: Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 год бывш. Московского Охранного Отделения / Сост. М.А. Цявловский, с дополн. справками A.M. Серебренникова (далее – Большевики, 1903—1916). Нью-Йорк: Телекс, 1990, с. 318.
248
Российская Еврейская Энциклопедия (далее – РЕЭ). 2-е изд., испр. и доп. М., 1994. Т. 1, с. 267.
251
Большевики, 1903—1916, с. 340; РЕЭ, т. 1, с. 100—101, 376, 427, 465—466; т. 2, с. 51, с. 61, 321, 482; т. 3, с. 306.