Нолт уже хотел сказать в ответ что-нибудь едкое, но его опередил Джек. Подойдя вплотную, он сказал, глядя Стьюпперу в глаза:
– Посмотрим, как будешь вести себя ты, Джерри, когда окажешься под плазменным дождём.
– Посмотрите-ка, а вот и сам великий Джеки, защитник слабых и спаситель мира! – воскликнул Стьюппер в притворном восторге, прижав руки к груди. – Вот они, господа, вот они, наши герои! Вот они, те самые двое из ста двадцати!
Прихвостни Стьюппера угодливо захихикали, а Нолт только скривился. Он терпеть не мог это дурацкое прозвище, приклеившееся к ним после окончания Академии. Учеба в ней была не из легких, и множество курсантов, пусть даже успешно преодолевших вступительное испытание, в течение семи лет постепенно отсеивались. Из полутора тысяч до выпуска обычно добирались едва ли сто-двести человек, только самые умелые и талантливые. Хотя, глядя на компанию Стьюппера, почти полностью состоявшую из внуков и правнуков военных династий, Нолт в этом сильно сомневался.
В тот год дипломы получили всего сто двадцать человек, из них с отличием только два – у Нолта и Джека. И пусть Нолт и был сыном военного, ему не за что было краснеть – все экзамены он сдал сам, без чей-либо помощи. Если бы отец и был рядом, он вряд ли бы стал помогать. Джек напротив, происходил из семьи искусствоведа и учителя музыки, но с детства проявлял склонность к точным наукам и военному делу, что и определило его судьбу. В чем-то Джек даже превосходил Нолта – с его феноменальной памятью и фантастической реакцией никто не мог сравниться. Джеку тоже не нравилось их прозвище, тем более, что его часто использовали как насмешку.
Смерив Стьюппера презрительным взглядом, Джек хотел пройти, но Джеральд преградил ему дорогу.
– Что, уже уходишь? – нагло осведомился он.
– Да, тороплюсь, ведь скоро вылет, если ты не слышал, – спокойно ответил Джек.
– Неужто? – притворно удивился Джеральд и вместе со своей компанией начал теснить Джека и Нолта обратно к дверям столовой.
Остальные пилоты, молча и с интересом стали собираться вокруг. «Еще не хватало, чтобы здесь началась драка!» – промелькнуло в голове у Нолта. Отстранив Джека, он вышел вперед:
– Прибереги свое остроумие для Вестгорнов. Они уж точно оценят твой потрясный юмор.
– Меня на всех хватит! – ухмыльнулся Стьюппер. – А ты что, уже рвешься в бой, Нолти? Не терпится воссоединиться с папочкой?
Это было уже слишком. Стиснув зубы до скрипа, Нолт шагнул к Стьюпперу, тут же забыв, что сам хотел избежать драки. Джек схватил его за локоть:
– Похоже, твое остроумие уже иссякло, Джерри! – ехидно заметил он. – Не пора ли менять фамилию на Стьюпид?1
Стьюппер набычился и сделал шаг к Джеку, но тут раздался знакомый резкий голос: «Что здесь происходит?». Кольцо пилотов раздалось в стороны, пропуская Липгарта. Его плотно сжатые губы, прищуренные глаза и начинающая краснеть лысина яснее ясного говорили о том, что он зол. Из-за спины у Командующего корчил страшные рожи генерал Парсонс. Судя по его жестам, он страстно желал задушить, расплющить, а потом разорвать на мелкие кусочки всех присутствующих. Липгарт буквально просканировал виновных взглядом и, не поворачивая головы, произнес сквозь зубы:
– Приказываю всем немедленно разойтись.
С каким-то даже облегчением пилоты начали расходиться. Проводя их взглядом, Липгарт уставился Джеральда, Джека и Нолта.
– С вами троими я поговорю после операции, – сказал он и резко развернувшись, двинулся прочь. Оставшись один, Парсонс хищно оскалился:
– Вы что тут это все нарочно устроили!? – злобно прошептал он. – Идиоты чертовы! Ничего, вы у меня попляшете! Я немедленно доложу в…
– Генерал!
Парсонс дернулся и обернулся, подобострастно взглянув на стоявшего у лифтов Командующего.
– Что с вами, Парсонс? Я вас жду.
– Одну минутку! – генерал повернулся к пилотам, и Нолт заметил, как быстро изменилось его лицо – от готовности услужить до неприкрытой злобы. – С вами я разберусь потом! – пообещал он и поспешил к Липгарту, буквально просочившись за ним в лифт с гербом Легиона на дверях, только для высшего командного состава.