— Да! — воскликнул Роб, и в голосе его послышалось ликование. — Она хочет сделать так, чтобы я избежал казни.
— Почему ты так думаешь?
— Я знаю ее, мама. Она любит идти к цели кружными путями. Она хочет представить все так, будто я бежал. Она ждет, что я уйду с тобой, когда наше свидание закончится.
— Я так не думаю, мой мальчик, — прошептала я.
Как же я хотела верить в то, что он говорит! Но моя интуиция подсказывала мне, что мой сын ошибался. Хотя записка королевы была достаточно двусмысленной… «Прости меня», — написала она. Простить ее за то, что она должна сделать? Я поняла смысл этих слов именно так. Она просит прощения за то, что Роберт осужден на смерть. А вдруг я поняла ее неправильно? Вдруг своим посланием она дает нам надежду?
Голова моя пошла кругом.
— Разве ты не знаешь, мама, — услышала я, как в тумане, голос Роба. — Есть еще те, кто желают увидеть на престоле меня, я не этого мерзкого Якова.
Я покачала головой. Нет, это невозможно…
— Роб! Милый, подумай, что ты такое говоришь?
Но он подтянул сапоги, пригладил взлохмаченные волосы и быстро спросил:
— В коридоре есть стражник?
Я поглядела в крохотную щелку в тяжелой двери.
— Я никого не вижу.
— Может быть, после того, как ты уйдешь, мне удастся…
Меня объял ужас:
— Нет, я не хочу тебя оставлять!
— Чем дольше ты здесь, тем больше риска для меня.
Он убедил сам себя, что одно мое присутствие здесь, в его камере, уже само по себе знак. Знак того, что его выпустят, — или позволят сбежать. Я так хотела верить ему, вопреки всем доводам разума и здравого смысла…
Я порывисто обняла его и прижала к груди так сильно, как только могла. Сердце мое говорило мне, что он ошибается, что он должен принять правду, какой бы ужасной она не была, и что для него нет спасенья. Но тут внутренний голос сказал мне: «Милосердие! Ты — мать, ты должна проявить милосердие. Ты должна дать ему надежду!»
И я разжала руки, отпустила его широкие, сильные плечи, улыбнулась ему — улыбкой искренней и неподдельной радости — и позвала тюремщика, давая знать, что свидание окончено.
— Жди меня, мама. Я постараюсь послать тебе весточку, когда выберусь отсюда, — прошептал Роб.
Я кивнула, продолжая улыбаться, и посмотрела в его лицо, которое так любила, постаралась запомнить каждую его черточку, каждую складочку, каждую линию… Я не отводила взгляда, хотя тяжелые шаги тюремщика уже послышались у дверей, потом зазвенели ключи — и вот уже Роб торопливо говорит мне слова прощания… Пусть глаза мои застилали слезы, но я знала, что он прав. Он станет свободным. Его мучения не продлятся долго. Конец настанет быстро, на рассвете. Но до этого я дам своему любимому сыну то единственное, что еще могу дать. Я дам ему надежду.
Оказавшись снаружи, под холодным ночным ветром, я зарыдала в голос, хватаясь за ледяные камни, из которых была сложена это крепкая старинная темница. Выхода не было! Никогда раньше и никогда позже я так не плакала. Не было ни чувств, ни мыслей, ни смысла жить дальше. Только скорбь и безысходность.
Роб, сын мой!
Я посмотрела вверх, на раскинувшийся надо мною шатер ночного неба. Оттуда на меня и на спящий город смотрели яркие, равнодушные звезды. Сквозь слезы я обращалась к ним, должно быть, о чем-то просила, но они не отвечали.
Тогда я вспомнила, как укладывала маленького Роба спать, как гладила его по головке, как говорила: «Спи, сынок! Потанцуешь во сне с ангелами!» И теперь я принялась твердить эти слова десятки, нет, сотни раз, пока они не превратились в неразборчивый шепот, и тогда, совершенно ошеломленная и потерянная, я позволила посланцу королевы увести меня от стен тюрьмы и отвезти обратно в Лестер-Хаус.
Эпилог
Наконец это случилось: старше меня никого не осталось. Мне девяносто четыре года, и я на целых два года старше мистрис Во из Бишопс-Уиттлвуд, а она вряд ли переживет меня. Она часто падает в обморок, ходит, опираясь на две трости, и слишком близко к сердцу принимает раздоры между королем и его мятежным парламентом[182].
Да, я очень стара, как вам, без сомнения, скажут мои праправнуки, но с годами я не утратила гордости и, не побоюсь этого слова, некоторого тщеславия. Я желаю, чтобы мой голос был услышан, пусть он стал скрипучим, дрожащим и не годным для исполнения псалмов и рождественских гимнов. Оставляю пение детям, чьи ангельские голоса в преддверии Рождества доносятся до меня из церкви Святого Петра, пролетая через тихое кладбище, когда я пишу эти строки.
182
Карл I Стюарт, сын Якова I (1600–1649) — король Англии, Шотландии и Ирландии с 1625 г. Его политика и церковные реформы вызвали восстания в Шотландии и Ирландии, конфликт с парламентом, гражданские войны и Английскую революцию. Был предан суду парламента и казнен в 1649 г.