— Потрясающе, — ответила я. — Зря ты стала модельером. Тебе следовало пойти в литераторы.
— Сейчас перепишу начисто, а утром пойдешь с этой рекомендацией в «Хэрродс», — сказала Белинда. — Раз мы с тобой теперь соседки, надо чаще видеться. Познакомлю тебя с симпатичными мужчинами. Настоящими проказниками. Они покажут тебе, чего ты себя лишала.
Предложение звучало заманчиво. Я пока что еще ни разу не сталкивалась с проказниками. В прежней моей жизни на проказников тянули разве что лыжные инструкторы в Швейцарии, которые наведывались в трактир напротив нашего пансиона, а наши с ними шалости ограничивались тем, что мы кидали им из окна записочки да разок-другой выпили с ними подогретого вина, причем позволили инструкторам обнимать нас за плечи. Молодые англичане держались с нами до отвращения чопорно, возможно, потому, что поблизости все время реяли дамы постарше. Если такой кавалер уводил девицу одну на прогулку и торопливо пытался пообжиматься в надежде на большее, его легко было поставить на место суровыми упреками. Тогда он рассыпался в извинениях: «Простите великодушно. Что-то я сам не свой. Не знаю, что на меня нашло. Обещаю, такое больше не повторится».
А теперь я уже совершеннолетняя. Никто за мной не надзирал, и я сгорала от желания выяснить, на что способны проказники. Сведения о сексе у меня скопились противоречивые. С одной стороны, он сулил нечто устрашающее, с другой — Белинда вот явно им наслаждалась, а моя мать занималась этим с множеством мужчин по меньшей мере на пяти континентах. Так что Белинда права: мне пора выяснить, чего я себя лишала.
ГЛАВА 5
Раннох-хаус
Суббота, 23 апреля 1932 года
Наутро я проснулась, полная решимости выполнить второй совет Белинды — найти работу, приносящую доход. Вооруженная хвалебной рекомендацией, я сидела перед заведующим отделом персонала в «Хэрродсе». Он смерил меня подозрительным взглядом и помахал передо мной рекомендательным письмом.
— Если вы и впрямь такой ценный сотрудник, то почему оставили эту должность?
— Достопочтенная Белинда Уорбертон-Стоук сейчас столкнулась с некоторыми сложностями, как это бывает у многих, начавших новое дело, потому вынуждена была временно отказаться от благотворительности.
— Понятно. — Заведующий оглядел меня критически — за последние сутки меня много кто так разглядывал. — Речь у вас правильная, образование вы получили достойное, это очевидно. Говорите, вас зовут Флоренс Кинкейд? Что ж, мисс Кинкейд, разве у вас нет семейных связей? Мне не вполне понятно, зачем вам понадобилось идти к нам в продавщицы. Надеюсь, не для забавы — ведь сейчас столько бедняков едва не умирают с голоду.
— О, вовсе нет, сэр. Видите ли, мой отец скончался несколько лет назад. Брат унаследовал поместье, а его жена больше не желает видеть меня под своим кровом. Так что мне работа нужна как всякому другому.
— Ясно, — заведующий нахмурился. — Кинкейд… Вы не из уорчерстерских Кинкейдов, а?
— Нет, не из них.
Некоторое время мы смотрели друг на друга, потом мое нетерпение прорвалось наружу:
— Пожалуйста, если у вас нет вакансий, сообщите мне об этом не мешкая, тогда я попробую свои навыки в «Селфридже»[8].
— В «Селфридже»? — заведующий воззрился на меня в ужасе. — Моя дорогая юная леди, в «Селфридже» никакие навыки не нужны. Я беру вас на испытательный срок. Мисс Фейруэзер пригодится помощница в отделе косметики. Ступайте за мной.
Мне выдали форменный халатик лососево-розоватого цвета, который совсем не шел к моим кельтским рыжевато-белокурым волосам и веснушкам — в нем я была ни дать ни взять большая вареная креветка, — и поставили за прилавок косметического отдела под неодобрительным взором мисс Фейруэзер: она смотрела на меня так высокомерно, как ни разу не смотрел никто из моей суровой родни.
— Совсем нет опыта? У нее никакого опыта в торговле? Не представляю, где отыскать время, чтобы ее обучить. — Мисс Фейруэзер вздохнула. Говорила она с утрированно-аристократическим выговором, какой старательно вырабатывают лица низкого происхождения, чтобы это самое происхождение скрыть.
— Я способная и быстро учусь, — заявила я.
На сей раз моя начальница фыркнула. Откровенно говоря, по-моему, для косметического отдела она вовсе не годилась, потому что никаким кремом, пудрой и румянами такому лицу не придашь ни мягкости, ни привлекательности, ни шарма. Все равно что пудрить гранит.
8
«Селфридж» — крупный лондонский магазин, который изначально создавался американским предпринимателем Гарри Селфриджем как универсальный.