Его милости пришлось развлекать знаменитую куртизанку, пока ее вниманием не завладел граф де Стенвиль. Эйвон тотчас же поспешно ретировался. В Оружейной зале герцог обнаружил Армана и еще пару кавалеров, лакомившихся засахаренными фруктами и вином.
Его милости вручили бокал бургундского, а один из лакеев подал тарелку с пирожными, от которых Эйвон презрительно отказался.
— Приятная перемена, — заметил герцог. — A ta santé[28], Жуэнлисс! Твой покорный слуга, Турдевиль. Я хочу с тобой поговорить, Арман!
Он отвел Сен-Вира к небольшому диванчику. Какое-то время Арман болтал о Париже, придворной жизни и тяготах камергерского существования. Эйвон не прерывал друга, но при первой же паузе, возникшей в довольно забавном рассказе Армана, поспешил сменить тему.
— Я должен поклониться твоей очаровательной невестке, мой друг. Полагаю, она здесь?
Добродушное лицо Армана омрачилось.
— О да! Торчит в темном углу позади королевы. Если ты решил приударить за этой снулой рыбой, Джастин, то боюсь, у тебя испортился вкус, — он презрительно фыркнул. — О господи! И почему мой нелепый кузен выбрал именно ее?!
— Мне кажется, любезному Анри всегда недоставало здравого смысла, — отмахнулся Эйвон. — Почему твой кузен не приехал в Версаль?
— Так Анри в Париже? Он же уезжал в Шампань. Мой кузен впал у короля в немилость. — Арман усмехнулся. — Все его проклятый характер. Словом, Анри бежал от своей благоверной и неотесанного сынка.
Эйвон нацепил монокль.
— Неотесанного?
— А ты его не видел? Детина с душой скотовода. И этот юноша должен стать графом де Сен-Виром! Mon Dieu, наверное, это Мари привнесла дурную кровь! Мой племянничек не мог подцепить эту неотесанность от нас. Что ж, я никогда не верил, что Мари из подлинно благородного рода.
Герцог задумчиво разглядывал вино.
— Я должен непременно повидать юного Анри, — сказал он. — Мне рассказывали, что он не похож ни на отца, ни на мать.
— Ничуть. У него черные волосы, бесформенный нос и обезьяньи лапищи. Это божья кара для моего несносного кузена! Сначала Анри женится на плаксивой особе, у которой нет ни на грош очарования, а тем более красоты, а затем обзаводится потомством, глядя на которое хочется рыдать и смеяться одновременно!
— Похоже, ты не питаешь к своему племяннику нежных чувств, милый Арман, — пробормотал его милость, уткнув нос в бокал.
— Разумеется, не питаю! Если бы мой злосчастный племянничек был истинным Сен-Виром, я перенес бы удар куда с более легким сердцем. Но этот мужлан-недоумок! Он и святого выведет из себя! — Арман с такой силой грохнул бокалом об стол, что лакей, топтавшийся неподалеку, так и подпрыгнул. — Ты можешь считать меня глупцом, дорогой Аластер, но я никак не могу забыть эту пакость, которую устроил мой проклятый кузен! Анри женился на Мари де Лепинасс лишь для того, чтобы насолить мне! И после трех бесплодных лет унылая дамочка разродилась-таки сынком! Поначалу у нее случился выкидыш, а затем, когда я уже уверился, что титул у меня в кармане, она изумила нас всех, родив мальчика! Одни небеса знают, чем заслужил я такое наказание!
— Ребенок, кажется, родился в Шампани…
— Да, в родовом поместье. Чума побери мальчишку! Я впервые увидел это отродье в трехмесячном возрасте, когда его приволокли в Париж. Меня едва не вывернуло при виде торжествующей физиономии Анри.
— И все-таки я должен повидать твоего племянника, — повторил герцог. — Сколько ему лет?
— Мне до этого нет дела! Девятнадцать, — буркнул Арман и невольно улыбнулся. — Что, надоело мое брюзжание? Это все от этой чертовой жизни, которую я веду, Джастин. Ты лишь изредка наведываешься в Версаль. Со стороны может показаться, что здесь все утопает в роскоши, но видел бы ты, в каких комнатах вынуждены жить камергеры. Затхлые крысиные норы, Джастин, клянусь! Ладно, давай вернемся обратно.
Они вошли в Тронную залу. Арман остановился и скорчил недовольную мину.
— Она все еще здесь! Вон там рядом с Жюли де Корналь. Скажи на милость, какого черта тебе понадобилась эта затхлая матрона?
Эйвон улыбнулся.
— Видишь ли, mon chérie, — ласково произнес он, — мне доставит немалое удовольствие поведать нашему дорогому Анри, что я провел чудесные полчаса в обществе его очаровательной жены.
Тучный Арман весело хихикнул.
— Ну, если тебе так хочется… Ты ведь с давних пор питаешь безграничную любовь к моему кузену?
— Разумеется! — улыбнулся герцог.
Он подождал, пока Арман растворится в толпе, затем кивнул Леону, который послушно стоял у окна. Прошмыгнув мимо стайки записных сплетниц, паж подошел к хозяину и последовал за ним к диванчику, где с унылым видом сидела мадам де Сен-Вир.
Эйвон учтиво расшаркался.
— Дорогая графиня! — Кончиками пальцев он приподнял ее тонкую руку, словно дохлую рыбину, и едва коснулся губами. — Какая удача!
Графиня де Сен-Вир приветливо наклонила голову, искоса глянув на Леона. Мадемуазель де Корналь тактично удалилась, и Эйвон занял ее место. Леон пристроился за спиной его милости.
— Поверьте, графиня, — продолжал герцог медовым голосом. — Я был в отчаянии, не обнаружив вас в Париже. Как поживает ваш прелестный сын?
Графиня нервно ответила на приветствие и снова покосилась на замершего за спиной герцога медноволосого пажа. Зрачки мадам де Сен-Вир на мгновение расширились. Почувствовав, что Эйвон с улыбкой разглядывает ее, графиня густо покраснела и дрожащей рукой расправила веер.
— Мой сын? О, с Анри все в порядке, благодарю вас! Он сейчас беседует с мадемуазель де Лашер.
Эйвон взглянул в ту сторону, куда указывал подрагивающий веер, и увидел невысокого коренастого юношу, разряженного по последней моде, то есть самым нелепым образом. Молодой человек истуканом сидел подле оживленно щебечущей дамы. Юный де Сен-Вир, виконт де Вальме, отличался смуглостью, его темные глаза были полны нестерпимой скуки. Его чересчур широкий рот был хорошо очерчен. Курносый нос был явно далек от характерных для Сен-Виров орлиных очертаний.
— Ах да! — Эйвон покачал головой. — Я бы вряд ли признал в нем вашего сына, мадам. Любой на моем месте стал бы высматривать рыжие волосы и синие глаза рода Сен-Виров, вы согласны? — Он дружелюбно рассмеялся.
— Мой сын носит парик, — поспешно ответила мадам. Она вновь бросила на Леона быстрый взгляд. Губы ее непроизвольно дрогнули. — Анри черноволос. Мне кажется, такое часто случается.
— Вне всякого сомнения, — согласился Эйвон. — Разглядываете моего пажа, мадам? Любопытное сочетание, не правда ли? Медные волосы и темные брови.
— Я?.. С какой стати? — Графиня вздрогнула. — Необычное сочетание, как вы верно заметили. Кто этот прелестный ребенок?
— Понятия не имею, — честно ответил его милость. — Как-то поздним вечером я наткнулся на него на одной из парижских улиц и приобрел за никчемную безделушку. Чудесное дитя, не правда ли? Уверяю вас, на него многие обращают внимание.
— Да, наверное. Трудно поверить, что эти волосы… настоящие. — Графиня с вызовом посмотрела на его милость, но он лишь весело рассмеялся.
— Это и должно казаться невероятным. Такое сочетание встречается весьма редко. — Заметив, что графиня беспокойно заерзала, герцог искусно сменил тему. — Взгляните на виконта! Белокурая собеседница покинула его.
Графиня посмотрела на сына, который в нерешительности переминался с ноги на ногу, явно не зная, что ему делать дальше. Виконт заметил взгляд матери и, тяжело ступая, направился к ней.
— Это мой сын, месье. Анри, это герцог Эйвон.
Виконт поклонился. И хотя поклон полностью соответствовал этикету, движениям молодого человека недоставало легкости и изящества, обязательных для великосветского щеголя.
— К вашим услугам, месье. — Голос юноши был не лишен приятности.
— Дорогой виконт! — Эйвон радостно взмахнул платком. — Счастлив познакомиться с вами! Я помню вас еще ребенком, но в последние годы, к моему величайшему сожалению, был лишен удовольствия лицезреть вашу персону. Леон, стул для виконта!