Горнер, словно не слыша его, смотрел в окно на рабочих в цехе.
— Я много думал над тем, как поставить Британию на колени, — наконец сказал он. — Пришлось перебрать много вариантов. Например, я прикидывал, не стоит ли вложить часть прибылей от моей фармацевтической компании в прессу. Представьте, что я купил обожаемую вашим лживым истеблишментом газету «Таймс». Тогда я отдал бы ее в руки какому-нибудь покладистому редактору, который разделяет мою ненависть к Британии, и нанес бы удар по вашей стране, так сказать, ее собственными устами. Я купил бы телеканалы, другие газеты… Я заполнил бы их порнографией и пропагандой, и из каждого приемника и телевизора лилось бы то, что мне нужно… Но увы, Бонд. Это заняло бы слишком много времени. А ваши дурацкие законы, касающиеся так называемой честной игры — в частности, конкуренции, — не позволили бы мне монополизировать рынок средств массовой информации. Вот я и решил вливать смерть прямо в вены, с помощью игл. Это то же самое, но действует гораздо быстрее… — Горнер встал. — Впрочем, хватит грезить наяву. Шагрен, забери Бонда. Заставь его поработать. Вспомни, что делали британцы с пленными воинами кикуйю после восстания May-May.[41] Иди.
Шагрен вышел из кабинета первым, а идущего за ним Бонда конвоировали двое вооруженных охранников. Они дошли до открытой подъемной платформы и поднялись до уровня земли, затем проехали на электрокаре по извилистому коридору к массивной железной двери. Шагрен подошел к вмонтированной в стену панели и набрал пятизначный код.
При нажатии каждой кнопки прибор издавал короткий звуковой сигнал, всякий раз чуть отличающийся от предыдущего. Бонд постарался запомнить эту последовательность звуков и для верности мысленно воспроизвел ее несколько раз.
Дверь отъехала в сторону, и Бонда вытолкнули наружу — на открытую площадку, засыпанную песком пустыни. Неподалеку, напротив двери, стоял наготове классический советский двухмоторный вертолет Ми-8. Его характерными особенностями были пятилопастной несущий винт и высокая грузоподъемность: он мог взять на борт тридцать шесть вооруженных бойцов с полным снаряжением.
Во время короткой пробежки от двери к вертолету Бонд ощутил, как основательно припекает солнце. Когда он и его конвойные поднимались по ступенькам короткого трапа, винты уже начали ускоряться, поднимая пыль и создавая вокруг машины плотную песчаную завесу. Внутри уже сидели десять человек из горнеровской банды, все в облегающих футболках, армейских штанах со множеством карманов, с поясами и портупеями, на которых крепились оружие и боеприпасы. Грузовой люк задраили, двигатели набрали обороты, несущий винт завыл уже по-боевому, и вертолет легко оторвался от земли, взмыл в воздух, заложил крутой вираж влево и полетел над пустыней на минимально безопасной высоте.
Ориентируясь по солнцу, Бонд понял, что летят они на восток, в сторону Афганистана. В уме он продолжал повторять последовательность сигналов электронного замка, которые прозвучали под пальцами Шагрена, когда тот набирал код, открывавший дверь на подземную базу Горнера. Постепенно эти звуки отложились в памяти Бонда как примитивная, но навязчивая мелодия. Он повторял ее снова и снова, пока она не запомнилась, будто какая-нибудь попсовая песенка, постоянно звучащая по радио.
Наконец вертолет стал снижаться и совершил посадку неподалеку от небольшого караван-сарая — нескольких зданий, поставленных по разные стороны прямоугольной площадки. Вода подходила сюда с ледника какой-то из отдаленных гор и не пересыхала только потому, что текла по системе подземных труб — канатов, которые описывал Бонду Джей Ди Сильвер. Действительно, сверху было отчетливо видно, как именно проложены трубы под землей. Там, где они проходили, по поверхности шел невысокий вал из более темного, чем окружающий песок, грунта. В некоторых местах возвышались небольшие холмики — ни дать ни взять земля, выброшенная из нор какими-то очень уж старательными зверьками вроде кротов. Впрочем, судя по масштабам строительства, зверьки эти были не только старательными, но и довольно крупногабаритными: ростом никак не меньше человека. Тем временем солдаты вылезли из вертолета, и хозяин караван-сарая сразу же принес им воды, а вскоре для всего отряда во внутреннем дворе был накрыт стол.
Бонд почувствовал запах кебаба и плова, у него потекли слюнки и подвело желудок. Он ничего не ел после ужина в Ноушехре, еще с Хамидом и Скарлетт. Но руки у него были связаны, а когда повар собрался дать ему поесть, Шагрен покачал головой.
— Ирландцы, — сказал он. — Нет еды.
41