- Здесь? – Донати был ошарашен. – Сегодня?
- Конечно, сегодня, маэстро, почему вы спрашиваете?
- Я думаю, маэстро Донати имеет в виду, что мы вряд ли готовы к такой чести, - пояснил Орфео. – Открыто лишь несколько комнат, и помещения для слуг не готовы.
- Я приехал без слуг, - ответил маркез. – Ты знаешь, я не хочу, чтобы тебя видели посторонние. Ты, - должно быть, он обратился к Тонио, - скажи Лючии подготовить одну спальню для меня – неважно, какую – и позаботиться об ужине и завтраке.
- Да, ваше сиятельство, - Тонио с грохотом опустил свой переносной письменный стол, задребезжав чернильницей и поспешил прочь.
- А теперь, мой соловей, - снова заговорил маркез, - давай посмотрим, какой у тебя сегодня голос.
Этот тон совсем не успокоил Донати. Маркез как будто ждал, что протеже разочарует его. Но Орфео с честью прошёл испытание. Он никогда не пел так чисто, как этим утром.
Маркез должен был радоваться – и он радовался, когда мог сосредоточиться на исполнении Орфео. Но Лодовико будто не сиделось на месте – он отвлекался и ходил по комнате, пока Орфео пел. Один раз Донати даже расслышал скрип пера, что бросил Тонио. У маркеза была привычка рассеянно черкать что-то на подвернувшейся под руку бумаге, но прежде он никогда не делал этого на уроках Орфео.
Его увлечение стало угасать? Донати так не думал. Что-то другое занимало его разум. Быть может, это как-то связано с внезапным решением заночевать на вилле? Донати всё ещё считал это крайне странным. Лодовико поддерживал строгие различия между собой и Орфео с Донати. Они редко даже обедали под одной крышей. И маркез никогда не стал бы проводить ночь где-либо без целой свиты слуг.
Когда урок закончился, Лодовико энергично зааплодировал:
- Браво! Браво, мой соловей! Твоё портаменто[9] превосходно, - ты скользишь от ноты к ноте с природной грацией, как птица в полёте!
- Спасибо, синьор маркез.
- Похоже, ночной воздух совсем не повредил тебе.
Последовала кратчайшая из пауз.
- Нет, синьор маркез.
- Благодари Мадонну за это!
- О чём вы говорите? – спросил Донати.
- Он не сказал вам? – маркез рассмеялся. – Наш Орфео выскальзывал на любовное свидание этой ночью и штурмовал стены Кастелло-Мальвецци в поисках своей дамы.
- Штурмовал стены? – воскликнул Донати, - Сынок, о чём ты думал?
- Его сиятельство говорит метафорами, - ответил Орфео. – Я прошёл через ворота, которые отпер ключом, что нашёлся на вилле.
- Мне лучше забрать этот ключ в замок, - сказал Лодовико. – Просто чтобы у тебя не было искушения.
- Как пожелаете, синьор маркез.
- Или лучше я отдам его на хранение Маттео. Ты же не будешь просить у отца девушки дать тебе средство оказаться в её постели?
- Я надеюсь, у меня хватит вкуса сперва спросить саму девушку. Чего, как я уже говорил вам вчера, синьор маркез, у не имею намерения делать.
- Как ты заботишься о её репутации! – насмешливо воскликнул Лодовико. – Можно подумать, что это герцогиня! Да он ведь даже не признаётся, что было свидание!
Орфео встал.
- Если вы более ничего не хотите мне сказать, синьор маркез, я бы хотел прогуляться по саду.
- Кажется, я взъерошил его перышки, - сказал Лодовико. – Видимо, англичане не любят хвастаться своими победами над крестьянками.
- Я не знаю ни одного джентльмена любой нации, что хвастался бы своими победами. Доброго дня вам, синьор маркез. Маэстро.
Орфео неспешно вышел. Донати с беспокойством почувствовал, что маркез смотрит на него. Наконец, Лодовико сказал:
- Он был опасно близок к тому, чтобы оскорбить меня.
Донати призвал всю свою храбрость. Чего ему бояться? Он знаменитый учитель, которому не нужны ничьи деньги или покровительство. И он уже старик – на закате жизни можно и нужно рисковать.
- Вы сами спровоцировали его, синьор маркез. И – простите меня – но я думаю, что вы сделали это намеренно. Почему?
Раздался слабый шелест диванных подушек – видимо, Лодовико устраивался поудобнее.
- Потому что его гордость нужно обуздать. Если он будет так печься о своей чести, то ничего не добьётся на сцене. Вы ведь знаете, как певцы отнимают друг у друга лучшие роли, избранные арии, строчки в афишах и гонорары. Если Орфео будет сопутствовать успех, соперники начнут досаждать ему злобными выходками и пускать сплетни. Если он разочарует публику, она набросится на него так же охотно, как до этого заискивала. Что делать Орфео – посылать вызов каждому слушателю, который освищет его, когда тому придётся выступать с простудой? Он должен научиться добиваться расположения публики и принимать унижение, когда это необходимо. И чем скорее он научится, тем лучше.
9
Так называется техника пения, при которой исполнитель плавно переходит от одной ноты к другой, а не берёт каждую отдельно.