Он услышал, как Лючия спешно подошла к телу. Раздался шорох и звон.
- Его часы на месте, - вздохнула она, - и записная книжка. А в кармане штанов полно монет.
- Значит, это не ограбление. Если только убийце не помешали. Ты не думаешь, что Орфео мог застигнуть преступника здесь?
- И что бы он сделал? – возмущённо спросила она. – Сбежал бы?
- Его могли убить и выбросить тело в озеро.
- Нет! Это невозможно. Тогда грабитель бросил бы туда и маркеза.
Донати подумал, что в этом нельзя быть уверенным, но не видел смысла говорить об этом.
- Граф Раверси поможет нам. Было очень умно послать за ним, - Донати знал Раверси и считал его честным и совестливым, несмотря на хорошо известную манию графа везде искать карбонариев.
Повисла короткая пауза.
- Нам нужно помолиться за него, - предложила Лючия.
Она начала набожно зачитывать заупокойную молитву – de profundis: «Из глубины взываю к тебе, Господи…»[13] Донати присоединился к ней, находя утешение к торжественном и знакомом песнопении, что убаюкало его мысли, оставив только почтение к Богу и жалость у покойному.
К удивлению Донати, граф Раверси приехал в беседку без священника, без жандармов и даже без слуг, если не считать Маттео. Раверси объяснил, что послал лакея в Соладжио за доном Кристофоро и за доктором Луиджи Куриони, а также известил Бенедетто Ругу, подесту, что исполнял обязанности мэра и главного мирового судьи, и Фридриха фон Краусса, командовавшего австрийским гарнизоном. Донати не сомневался, что хотя формально руководить следствием будет Руга, на деле этим займётся фон Краусс. В Ломбардии итальянцы могли предполагать, но располагали австрийские военные.
Раверси подошёл к телу.
- Итак, это правда, - произнёс он пустым, меланхоличным голосом, который, по мнению Донати, всегда звучал, как будто из глубокого туннеля. – Маттео сказал, но я бесплодно надеялся, что это какая-то ужасная ошибка. Мой бедный друг, - он тихо помолился несколько мгновений. – Умереть так далеко от жены и семьи… от рук убийцы!
Донати не знал, что сказать. Заговорила Лючия:
- Ваше сиятельство, мы думаем, что кто-то обшарил его карманы, но ничего не пропало.
- Ты дочь Маттео, Лючия? – спросил граф.
- Да, ваше сиятельство. Я Лючия Ланди.
- Ты двигала тело или изменяла его положение?
- Нет, ваше сиятельство.
- Вы все видели, что я также этого не делал. Но я мне нужно удостовериться в том, что вы говорили. Да, записная книжка и часы на месте. А во внутреннем кармане… пистолет! Почему он взял пистолет на прогулку по саду? О, Мадонна! Он должен был знать, что станет целью бунтовщиков! И всё же он был отважен до самой смерти – презирал карбонариев и не принимал их всерьёз.
Донати был потрясён.
- Синьор граф, так вы полагаете, что это политическое убийство?
- Как вы можете сомневаться в этом, маэстро? Когда такого человека, как Лодовико – верного друга австрийского правительства и церкви – убивают безо всякой причины, это политическое убийство. Подумайте, в какие времена мы живём – восстание в Неаполе, восстание в Пьемонте, а в Ломбардии обширный заговор!
Донати слышал об арестах, что начались прошлой осенью. Несколько выдающихся людей, в том числе лучших писателей и публицистов северной Италии были обвинены в заговоре против австрийских властей королевства. В Венеции создали особую комиссию, и, если Донати не ошибался в своих догадках, скоро она найдёт больше предателей. Уже схваченные были брошены в убогие камеры, где их тайно допрашивали, не позволяя видеться ни с защитниками, ни с друзьями.
Молчание нарушила Лючия.
- Быть может, маркез застрелился, ваше сиятельство. У него был пистолет.
- Но из него не стреляли, - возразил граф, - и он заряжен, а значит им не пользовались. Но размер раны и чернота вокруг говорят о том, что стреляли действительно с очень близкого расстояния. Этот юноша, которого вы называете Орфео, должен был зайти в беседку вместе с ним – он не мог застрелить маркеза через окно. Конечно, он мог убить его снаружи, а потом затащить тело сюда, чтобы спрятать.
Донати спросил так вежливо, как сумел:
- Кажется, вы уже решили, что маркеза убил Орфео, синьор граф?
- Конечно, Орфео! – нетерпеливо воскликнул Раверси. – Это прекрасный агент карбонариев – иностранец без связей в Милане, о котором никто не может сказать ни хорошего, ни дурного. Он скрывал своё имя и происхождение, а теперь пропал. Так и действуют карбонарии – в тишине и обмане.
- Но синьор граф, - запротестовал Донати, - сделать тайну из Орфео придумал маркез. Он считал, что это подхлестнёт интерес публики.
13
Здесь и далее Библия цитируется в синодальном переводе. Лючия и Донати читают сто двадцать девятый псалом «Из глубины».