И его невестка – простая женщина, почти девчонка! – почти два года бросала ему вызов, твёрдо держась своего чудовищного любовника и не поддаваясь на угрозы. Неверность была меньшим из её преступлений – в Милане у многих замужних дам были «кавалеры» и общество смотрело на это сквозь пальцы, если любовник был из хорошей семьи, а роман проходил достойно. Но Франческа отдалась певцу и такому, кого нельзя назвать даже мужчиной. Хуже того – она ушла от мужа, чтобы открыто жить с Валериано. Этого нельзя было выносить.
Лодовико вернулся к столу, взял чистый лист бумаги и набросал новое послание:
Кастелло-Мальвецци
Утро вторника
Мой дорогой Ринальдо
Я ответил на письмо твоей супруги в той манере, которой она заслуживает. Если бы я мог положиться на твою твёрдость и решительность, мне бы не пришлось вмешиваться самому. Но я знаю, что ты – лишь игрушка чужой воли. Именно поэтому ты поступил правильно, показав её письмо мне.
Теперь я хочу знать, мужчина ли ты? Можешь ли ты раз в жизни повести себя так, как подобает будущему главе этого дома? Франческа могла хорошо подготовиться, рассчитывая – и справедливо! – на то, что ты проявишь слабость, уступишь её мольбам и позволишь увидеться с Никколо и Бьянкой. Сделай ты так, ты бы остался без содержания, а быть может – и без крыши над головой. Я ручаюсь, что выбросил бы тебя на улицу быстрее, чем ты успел бы возразить мне.
Небеса дали мне лишь одного ребёнка, и я мог надеяться, что он будет обладать твёрдостью и отвагой. Но воля Господа да исполнится. Однажды ты уже не смог защитить свою честь. Выстави себя на посмешище ещё раз, и я умываю руки.
Поверь мне, искренне твой
Лодовико Мальвецци
Лодовико сложил и запечатал и это письмо, потом позвонил в колокольчик. На винтовой лестнице раздались тяжёлые шаги. Наконец появился Эрнесто – запыхавшийся от подъёма на башню слуга. Лодовико гордился тем, что может преодолеть эту лестницу галопом, хотя был одного с Эрнесто возраста. Но седой и мрачный слуга выглядел на все свои пятьдесят шесть, тогда как Лодовико не казался стариком, чёрных волос у него было больше седых, глаза цвета лесного ореха оставались ясными, а осанка – прямой и полной достоинства. Что важнее, Лодовико не утратил своих сил и энергии – он льстил себе, говоря, что многие женщины могли бы это подтвердить.
- Вот, – он передал Эрнесто письма, – отправь их с курьером. Это слишком срочно, чтобы доверять почте.
- Да, ваше сиятельство[5], – поклонился слуга. – Вы поедете на виллу этим утром? Мне послать за вашей лошадью?
- Вилла! – Лодовико хлопнул себя по лбу. – Вакхово тело! Как я мог забыть? – он достал часы. – Уже половина десятого! Приведи мою лошадь немедленно! И сообщи, как только она будет тут!
- Ваше сиятельство, – Эрнесто с поклоном исчез.
Сердце Лодовико забилось быстрее, и он почувствовал ту вину, что охватывает влюблённого, который позволил мыслям уйти от объекта страсти. Это был первый день за несколько недель, когда он не смотрел на часы каждую минуту, когда приближалось время ехать на виллу. Будь проклята Франческа – её письмо испортило час предвкушения, которое было одним из самых восхитительных удовольствий любви.
Он прошёл к восточному окну и обратил взор от высоких утёсов, на которых стоял Кастелло-Мальвецци, к окружённой зеленью вилле на берегу озера. Один её вид – такой белой и идеальной, будто кукольный домик – заставил его сжать зубы. Он помнил дни, когда Наполеон Бонапарт, этот дьявол во плоти, правил Ломбардией, куда принёс войну, беззаконие, безбожие и грабёж – как налоговой, так и открытый. Лодовико и его единомышленники сохранили верность австрийскому императору – законному владыке Ломбардии, стражу традиций и католической веры. Но младший брат Лодовико – Карло – отдался либерализму и встал под французские знамёна. Но доставшиеся ему богатства он купил эту виллу, и прямо на глазах у разгневанного брата устраивал там развлечения для французских выскочек.
Семь лет назад – хвала Богу и Мадонне! – французов изгнали, и в Ломбардию вернулись австрийцы, что восстановили порядок и мир. Карло бежал в Парму, на юг от Милана. Денег у него не осталось, и он оказался вынужден продать виллу Лодовико. Впрочем, Карло всё ещё оставался в долгах, как в шелках – причиной тому был роскошный образ жизни и шестеро детей, которых нужно устроить в свете. Лодовико не удивился бы, приди брат к нему за займом. Он бы даже не отказал в деньгах… если его хорошо попросят.
5
В оригинале Эрнесто титулует господина словом