Рыпман. Поверьте, сударыня. Я пока не все понимаю, но знаю довольно много. Его Единственность – современный Рамзес Второй. Он хочет демеханизировать человечество, предоставив ему все завоевания общественного прогресса. Отчасти он уже добился этого, просто мы пока не отдаем себе в этом отчета. Мы разглядываем через лупу то, что требует дистанции в тысячу световых лет и гигантских прожекторов, чтобы быть замеченным. Надо не слова его слушать, а смотреть издали на его дела. Это великий мученик, и только отравление секретом неизвестных желез может с точки зрения биологии объяснить его сверхчеловеческую энергию. По аналогии с химией я бы назвал это распадом психических атомов. Как радий переходит в другие элементы, излучая чудовищную энергию, так и он должен со временем стать другим человеком. Иначе я буду вынужден констатировать, что медицина – чистейший вздор.
Любрика. Но ведь это безумие. Вы тут живете в свое удовольствие, в вашем распоряжении психиатрическая лаборатория с интереснейшим случаем помешательства. А как живем мы – об этом не имеет понятия даже ваш пациент. Ах! Если б можно было его уничтожить!
Рыпман. В том-то вся и штука. Никакое это не чудо, хотя так и считают послы некоторых иностранных держав. Это инстинкт массы, которая знает, что человек, причиняющий ей нестерпимые муки, страдает ради нее. Масса знает, что он ведет ее туда, куда никто другой привести не сможет. Чтобы убить его, надо быть сверхсумасшедшим. А впрочем, и в других государствах начинается тот же процесс.
Любрика. А кончится все таким всеобщим крахом, какого свет не видывал, и даже…
Левая дверь с треском распахивается, входит Д ю б а л Вахазар. Он в тех же зеленых шароварах, что и в первом действии. На нем рубашка такого же цвета, что шаровары, и расстегнутая бордовая шинель с золотым позументом – та самая, которая в первом действии висела возле столика с сифоном. На голове черная шляпа.
Вахазар. Ха! Ха! Ладно! Матерей я ни к чему не хочу принуждать. Люблю добровольные решения. (Переменив тон.) Поверьте, господа, насилие не в моих правилах. Я вынужден его применять – ВЫ-НУЖ-ДЕН. Но тому, кто смеет меня, меня вынуждать, придется самому пожинать плоды. Документы готовы?
Скаброза и Любрика подлетают к нему с конвертами.
Лидия. Скажите спасибо Его Единственности, что вам не пришлось ждать. Иногда это тянется годами.
Вахазар (разрывая конверты). Вот-вот. И я не виноват, что у меня нет времени. Вы все меня к этому вынуждаете. Только матерей я не принуждаю – я хочу, чтоб новое поколение было таким же сильным, как я. Понятно?
Донны Скаброза и Любрика. Да, Ваша Единственность! Что в конвертах? Смилуйтесь!
Вахазар (пряча конверты в карман шинели). Господин Рыпман, уже расстреляли всех баб, как я приказал?
Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. Взбунтовались офицеры сто сорок пятого полка. Все арестованы.
Вахазар. Bon! Всех повесить, а одного – того маленького поручика из седьмой роты – оставить мне на развод. В десять вечера привести его в камеру пыток.
Рыпман. Слушаюсь, Ваша Единственность.
Вахазар. Господин Рыпман, на обед сегодня пусть подадут шоколадный крем. Свинтуся любит шоколад. Лидия, к семи часам парадное платье для Свинтуси должно быть готово.
Лидия. Так точно, Ваша Единственность.
Вахазар. Господин Рыпман, пожалуйста, приготовьте желатин. Завтра к десяти утра нужно сделать транспаранты к юбилею Товарищества Объединенных Военных Портных.
Рыпман. Слушаюсь, Ваша Единственность…
Скаброза. Ваша Единственность… Хоть одну минутку… Что там, в этих бумагах?
Вахазар (рычит). Хаааааааааа!!! Я матерей ни к чему не принуждаю! Но если какая-нибудь добровольно хоть слово пискнет – дело сделано. (Спокойно, отирая пену с шинели.) Нехорошо, сударыня моя. Стыдно быть такой назойливой. (Рыпману.) Господин Рыпман, никого ко мне не пускать до четырнадцати часов. У меня беседа с послом Албании. Там какой-то тип решил выдать себя за меня, и у них возникли трудности. Выдать себя – за меня! За меня! Слыханное ли дело, господин Рыпман! А? И у меня просят совета. Ха! Ха! Я им покажу Албанию. Мы отправим туда послом герцога Вальпургии. Он им задаст перцу. Изменников назначать послами. Чудесный метод. Шестое измерение! Неэвклидово государство!!! Ха! Ха! Ха! Ха! Ха! (С пеной у рта задыхается в припадке неистового смеха.) Свинтуся (выпущенная Лидией из объятий, смеется и прыгает). Дедуля, потанцуй со мной.
Хватает Вахазара за руки, и они оба с минуту пляшут, как малые дети. [14] Лидия смотрит на них умиленно, Рыпман – с отеческой улыбкой.
Рыпман. Ваша Единственность, достаточно! Пульс.
Вахазар. Да-да, правильно: пульс. (Щупает себе пульс.) Ерунда, самое большее сто пятьдесят.
Свинтуся. Дедуля, дай я тебя подергаю за усики.
Вахазар (наклоняется к ней). На. Дергай. Рви сколько хочешь. Можешь со мной играть, как с этой куклой.
Указывает на сидящую в кресле куклу. Свинтуся хватает его за усы и притягивает к себе. [15]
Свинтуся. Смотри мне прямо в глаза, дедуля. Почему ты отводишь взгляд?
Вахазар закрывает глаза.
Скаброза. А все-таки он ведь в сущности добрый. (Вдруг вспоминает.) Вот только эти бумаги. Слушай, Любрися, я больше так не могу.
Рыпман. Тихо, женщины. Его Единственность отдыхает. Это с ним случается раз в два года.
15
В этом месте важно, чтобы у актера не оторвался ус. Иначе весь эффект насмарку