После похода с тобою поговорим!
Йах! прирученным соколом был он моим,
И дорогим для меня, как моя душа!
В битвах он был острием моего бердыша,
И на моем золотом Алтае всегда
Он возвышался, подобно большому столпу.
Волком, врывающимся в овечьи стада,
Хонгор врезался в стотысячную толпу.
Львенком моим, укрощенным лаской,— он был,
Завистью ханов, народов сказкой — он был!
Мыслимо ли, чтоб текла богатырская кровь?
Эй, коневод, коня моего приготовь!»—
Крикнул, сходя с высокого трона, Богдо.
Вмиг оседлали по знаку нойона Богдо
Всех богатырских шесть тысяч двенадцать коней,
Хан Шикширги дела передать повелел
Родичам близким и молвил Зандан Герел -
Мудрой, бурханоподобной супруге своей:
«Мальчика - пастушонка Алтана Цеджи -
До моего возвращения в доме держи.
Пусть он живет, как желает, не зная забот».
Джангар, держа смертоносный сандаловый дрот,
Сел на коня. Поскакали во весь опор
Эти шесть тысяч двенадцать богатырей,
А впереди, на коне, что мысли быстрей,
Юный скакал знаменосец Догшон Шонхор.
Знамя бойцов развевалось на легком ветру,
Красное - вечером, желтое - поутру,
Девятицветной украшенное тесьмой
И многокисточной золотой бахромой.
Знамя Богдо, когда находилось в чехле,
Было подобно солнцу на этой земле;
Если же было обнажено полотно,
Семь ослепительных солнц затмевало оно!
Ехали морем, где влаги нельзя набрать,
Ехали степью, где цвета земли небосклон,
Сердцеобразный колодец проехала рать,
Мост миновала, похожий на сладостный сон,
Ровно проехали сорок и девять дней.
Тяжелорукого Савра горячий конь
Начал метаться среди богатырских коней,
Так и казалось: вокруг — напольный огонь,
Кружится конь угольком в пожаре степном!
Видимо, Бурый прекрасным был скакуном,
Видимо, чуял близость нечистой земли!
Савар воскликнул: «Надо нам ехать быстрей:
Хана Киняса владенья темнеют вдали.
Джангар Богдо! Начнем состязанье коней!»—
«Ладно». И только раздался топот копыт,
Савров скакун оторвался на семь бэря.
Сын Булингира - славного богатыря -
Следом за Савром Санал отважный летит -
Вечно туманной, высокой горы властелин.
А за Саналом другой летит исполин
На вороном скакуне - Хавтин Энге Бий.
Славен в нетленной стране Хавтин Энге Бий!
Некогда Джангар и весь богатырский стан
В меткой стрельбе с четырьмя владыками стран
Соревновались. Привешена к ветке кривой
Дуба, что в небо своей уходил головой,
Тонкая, нежная ветка мишенью была.
И ни одна ее не сорвала стрела,
Лучшие воины не попадали в мету,
Лучники, что сбивали орлов на лету!
Ловкий Хавтин Энге Бий примчался вдруг,
Взял он восьмидесятисаженный лук,
Чья тетива натянута, сказывал он,
Всем теленгутским родом; с обеих сторон
Ложа для стрел увековечил резчик
Битву гиены с барсом, и огненный бык
Справа бежал, и слева бежал олень...
Сразу Хавтин Энге Бий оборвал мишень!
Этим прославил он Бумбы державу тогда...
Так укрепил он Джангрову славу тогда.
Следом за ним скакал златоуст Ке Джилган.
Тучей, которую с неба сорвал ураган,
Мчался скакун белопегий. Сжавшись в комок,
С камушком брошенным он бы сравниться мог!
Следом скакал самого Маха-Гала чабан —
Мудрый Цеджи. Скакун ясновидца - Улман -
Будде когда-то служил и Зункве самому,
Каждый из них наложил на него по клейму.
Он обошел уже сорок богатырей,
Он переплыл уже восемь тысяч морей,
Множество гор перешел и лесных дубрав,
Двадцать небесных и сорок земных держав.
В праздничных скачках устроенных в давние дни
В честь обручения Джангра с прекрасной рагни,
Этот Улман имел несчастье прийти
Первым, опередив Аранзала в пути
На расстоянье длиною в аркан. И нойон,
Этой победой чужого коня разъярен,
Несправедливого гнева сдержать не мог.
Молотом, сделанным славным Кеке, разбил
Щиколотки передних Улмановых ног.
С этих-то дней передние ноги коня —
В бабках - похожи на головы крупных кобыл...
Следующим за провидцем, бронею звеня,
Мчался Гюзан Гюмбе на коне вороном,
И вороной — прославленным был скакуном,
Тоже летел безудержной мысли быстрей!
А позади, вдалеке, скакал Аранзал:
Опередили двенадцать богатырей
Джангра Богдо на несколько дней! И сказал