С самого начала читающая публика недоумевала, не зная, кто же скрывается под псевдонимами Белл. Некоторые все же осмеливались предположить, что на самом деле это, возможно, женщины. Вскоре сестрам пришлось открыться. Роман «Джейн Эйр» значительно превосходил по популярности два других романа, и когда Анна Бронте написала роман «Арендатор Уайльдфелл-Холла», издатель предложил напечатать его под именем Керрера, а не Эктона Белла. Шарлотта и Анна поехали в Лондон на переговоры к издателям и только тут впервые назвали свои настоящие имена.
Шарлотта решила сделать писательство своим основным занятием, но вскоре на нее снова обрушились несчастья. Летом 1848 г. ее брат, Бренуэлл Бронте, который страдал пристрастием к алкоголю и опиуму, тяжело заболел, а в сентябре того же года умер. К середине осени стало ясно, что Эмили тоже больна, возможно, туберкулезом. Однако Эмили, женщина с сильной волей, продолжала вести хозяйство и отказывалась обратиться к врачу. В декабре 1848 г. она тоже умерла, не дожив до своего 30-летия.
К ужасу Шарлотты, у Анны, единственной оставшейся в живых сестры, тоже обнаружили туберкулез. Испробовав все способы лечения, в мае 1849 г. Шарлотта с сестрой отправились в приморский город Скарборо, где климат был более благоприятным для преодоления недуга. Здесь Анна и умерла, оставив еще одну рану в сердце Шарлотты.
В течение нескольких последующих лет Шарлотта сосредоточилась на писательской работе и опубликовала еще два романа: «Шерли» (1849) и «Виллетт» (1853). Последний роман некоторые критики считают ее лучшим произведением. Несколько раз она приезжала в Лондон, где познакомилась с другими известными писателями, такими, как Элизабет Гаскелл и Уильям Теккерей. В Лондоне был написан ее портрет. Известность писательницы росла.
В 1852 г. преподобный Артур Белл Николс, скромный священник, работавший в приходе отца Шарлотты в Хауорте, сделал ей предложение. Сначала она отказала ему, но в 1854 г. все же вышла за него замуж.
Хотя она не испытывала к мужу настоящей любви, брак принес ей некоторое умиротворение и покой. Но ее продолжала угнетать память о столь ранней смерти сестер и брата. На следующий год, когда Шарлотта заболела пневмонией, она не нашла в себе сил бороться за жизнь, хотя болезнь не была неизлечимой. В марте 1855 г., ожидая своего первого ребенка, она умерла в возрасте 38 лет.
Уже после смерти автора свет увидел первый роман Шарлотты «Учитель». Писательница-романистка Элизабет Гаскелл написала биографию Ш. Бронте. Именно благодаря этому жизнь сестер Бронте, как и их романы, оказались столь широко известны публике. С тех пор творчество сестер Бронте и их судьба неизменно завоевывают сердца читателей.
Chapter 1
It was impossible to take a walk that day. Since dinner the cold winter wind had brought with it clouds so sombre, and a rain so penetrating, that further out-door exercise was out of the question. Instead, we had to amuse ourselves indoors.[1] I was glad of it: I never liked long walks, especially on chilly afternoons. My cousins, Eliza, John and Georgiana Reed were sitting round their mama in the drawing-room by the fire-side, but I was not allowed to join the group.
“You, Jane, are excluded from our company until I hear from Bessie that you can behave like a proper, sweet little girl,” announced Mrs. Reed.
“What does Bessie say I have done?” I asked.
“Jane, I don’t like questioners; don’t answer me back.[2] Be seated somewhere; and until you can speak pleasantly, remain silent.”
I went into another room, with a bookcase in it. I took one of the books, Bewick’s History of British Birds, and climbed into the window seat. I drew the curtain, gathered up my feet, and sat cross-legged, like a Turk. Then I immersed myself into another world. I was now discovering the shores of Lapland, Siberia, Spitzbergen, Nova Zembla, Iceland, Greenland, with ‘the vast sweep of the Arctic Zone, and that reservoir of frost and snow. Of these death white realms I formed an idea of my own: shadowy, like all the half-comprehended notions that float dim through children’s brains, but strangely impressive.
The book contained pictures, and each picture told a story. These stories were as interesting as the tales Bessie sometimes narrated on winter evenings when she was in good humour and fed our attention with passages of love and adventure from old fairy tales and other ballads.
With Bewick on my knee, I was then happy: happy at least in my way. I feared nothing but interruption, and that came too soon. The breakfast-room door opened.
“Boh!” cried the voice of John Reed. Then he paused as he thought the room was empty. “Where is she? Lizzy! Georgy! Tell Mama! Jane’s run out into the rain!”
“She’s in the window seat,” Eliza said at once.
I came out immediately before John could drag me out.
“What do you want?” I asked.
John Reed was a fourteen-year-old schoolboy, four years older than I. He was large and stout for his age, and he bullied me continually. I hated and feared him, I could do nothing against his menaces. The servants did not like to offend their young master, and Mrs. Reed was blind and deaf on the subject.