— Ты, должно быть, сегодня здорово устал! — сказал он кучеру, и тот улыбнулся, словно весь день ждал, что ему скажут эти слова.
— Завтра в то же время приедешь?
— Как не приехать!
Карета тронулась с места. Джевдет-бей смотрел ей вслед, пока дрожащий свет ее фонарей не скрылся за поворотом; тогда он вошел в дом. На первом этаже горел слабый свет. «Зелиха-ханым еще не легла спать», — подумал он, и тут же послышался ее голос:
— Кто там? Джевдет, сынок, это ты?
— Я, я! — откликнулся Джевдет-бей, поднимаясь по лестнице.
— Постой! Ты не голоден ли? Ужинал?
— Нет, не ужинал, — сказал Джевдет-бей и тут же пожалел об этом.
— Иди-ка сюда, я тебе хюнкярбейенди[41] приготовила! Пока ждала тебя, даже уснула! — сказала Зелиха-ханым, выходя из кухни и покачиваясь спросонок.
— Ну и ложилась бы спать. Чего ради ты меня ждала?
— Да вот уж ждала, — улыбаясь, сказала старушка. — Ужин на столе. Иди поешь.
Джевдет-бей двинутся на кухню, думая, с одной стороны, о еде, а с другой — что избавиться от Зелихи-ханым будет непросто. «Одно путается с другим! — бормотал он себе под нос. — Как же разделить две жизни?»
— Садись, садись, — приговаривала старушка, радуясь, что может услужить Джевдет-бею. — Утомился, поди, за день-то? Послушай-ка, что у нас в квартале сегодня было. Мустафа-эфенди возвращался с полуденного намаза… Знаешь Мустафу-эфенди, что живет у источника? Вот возвращается он из мечети и встречает на углу… А голубцы будешь? Ну хоть немножко? Так вот, встречает он Салиха. Смотрит — а у него в руках… Дождик, что ли, пошел?.. Смотрит — а у него в руках огромный ключ. Салих-эфенди и говорит: этот твой ключ…