Через три дня первая рота вернулась из окопов. Многие погибли, около сотни человек — более трети всего состава — было ранено. А в пятницу, через неделю после прибытия на фронт, настал черёд второй роты, которой командовал Толкиен. Той ночью, под покровом тьмы, они взвалили на плечи свои вещмешки, надели каски и двинулись по слякотной дороге на передовую. Окопы протянулись примерно в миле от деревни.
Так Уилфред Оуэн начинает одно из самых знаменитых своих описаний окопной войны. Нам к этому нечего добавить. Перед лицом такой боли и тщеты любой эпитет покажется неуместным[30].
Роту Толкиена бросили в атаку на занятую немцами деревушку Овийе. Многие его товарищи пали под пулемётным огнём в первые же несколько часов наступления. Толкиен сражался на передовой двое суток без передышки, но, как ни удивительно, остался невредим, не считая нескольких царапин. Затем он немного отдохнул и вернулся в строй ещё на двенадцать часов, после чего его роту наконец отвели с позиций.
Вернувшись в Бузенкур, Толкиен нашёл там несколько писем. Одно из них было от Дж.Б. Смита, и в нём содержалось известие, которого так опасались друзья с начала боёв при Сомме. Их школьный товарищ Роб Джилсон погиб.
Для Толкиена эта весть была страшным ударом. В горячке боя он видел, как гибнут солдаты, сражавшиеся с ним бок о бок, и самому ему довелось убивать, но близкого друга он потерял впервые. Казалось, вместе с Робом Джилсоном ушла в небытие вся связанная с ним часть былой жизни. Ко всем потерям и лишениям, которые приходилось претерпевать Толкиену на войне, прибавилась скорбь о безвременно павшем друге.
Всё ещё не оправившись от этого ужасного известия, Толкиен возвращался в окопы снова и снова. Пока что ему удавалось избегать ранения, но в этот период он осознал собственную смертность остро, как никогда. До гибели Джилсона Толкиен ещё мог внушать себе, что его друзья и он сам неподвластны смерти, защищены волшебными узами связавшей их взаимной любви. Подобные убеждения вообще нередки среди солдат: этот самообман помогает им выдерживать бесконечные тяготы войны и встречать лицом к лицу все ужасы и опасности.
Бои при Сомме бушевали всё лето, и Толкиен то и дело оказывался в самой гуще сражения. В августе ему ещё раз довелось увидеться со Смитом. Они помянули павшего друга и вспомнили о другом своём товарище по ЧКБО — Кристофере Уайзмене, который в то время служил во флоте. Оба они, и Смит, и Толкиен, закалились в огне войны и немало ожесточились. Развеять тоску в лёгкой беседе не удалось, и друзья расстались в подавленном настроении. То была их последняя встреча.
С наступлением осени ситуация почти не изменилась. Сражения продолжались весь сентябрь и октябрь; не умолкли орудия и после того, как холодные ветра и дожди возвестили о наступлении зимы. Солдаты увязали в слякоти по пояс, окопы кишели крысами, вонь стояла невыносимая.
Стоит ли удивляться, что при Сомме, как и по всей линии фронта, от болезней солдаты выходили из строя ещё чаще, чем от ранений? В конце октября 1916 года, после пяти месяцев пребывания во Франции, Толкиен заразился свирепствовавшей в те дни «окопной лихорадкой» — острой инфекционной болезнью, которая переносится вшами и вызывает тяжёлые приступы лихорадки.
Случилось это в деревушке Боваль, откуда Толкиена через два доставили в госпиталь в приморском городе Ле-Туке, где он провёл ещё неделю. Так как состояние больного не улучшалось, решено было отправить его обратно в Англию. И 9 ноября 1916 года Толкиен оказался в хорошо знакомом ему с детских лет Бирмингеме.
Эдит тотчас же приехала к нему. Врачи всерьёз опасались за жизнь пациента и продержали его в госпитале целых шесть недель. Но помочь ему почти ничем не могли: окопная лихорадка — тяжёлая болезнь, и многие солдаты, особенно раненые, от неё умирали. Медицина ещё не знала антибиотиков и механизм развития болезни был неизвестен, так что врачам оставалось лишь вести наблюдение за больными и следить, чтобы те хорошо питались.
Сразу же после свадьбы Эдит переехала в Грейт-Хейвуд — деревню в Стаффордшире, рядом с тренировочным лагерем, в котором Толкиен дожидался отправки во Францию. Опрятный домик, в котором она поселилась с кузиной Дженни, стоял в центре этой живописной деревушки. Здесь, в меблированных комнатах, они и прожили до конца 1916 года. К третьей неделе декабря Толкиена выписали из бирмингемского госпиталя, и они с Эдит отправились поездом в Грейт-Хейвуд.
29
Фрагмент стихотворения «Dulce et decorum est» (лат. «[Умереть за отечество] сладко и пристойно»), написанного в 1916 или 1917 г. английским поэтом Уилфредом Оуэном (1893 — 1918), одним из самых знаменитых представителей «окопной поэзии». Цитата дана в переводе М. Зенкевича по изданию: Английская поэзия в русских переводах. XX век. М.: «Радуга», 1984, с. 321. — Прим. перев.
30
В свете этого не удивительно, что К.С. Льюис в своей автобиографии «Настигнут радостью» [рус. пер. см.: Собрание сочинений К.С. Льюиса в 8 тт., т. 7. — Прим. перев.] посвящает целых три главы неприятным воспоминаниям об учёбе в закрытом пансионе, но только одну — о своём пребывании на войне. «Эти события не имеют ничего общего со всей остальной моей жизнью, — отмечает он, — … и нередко мне кажется, что они происходили не со мной, а с кем-то другим» (C.S. Lewis.