Несколькими днями ранее Льюис опубликовал ещё одну рецензию в «Таймс литерари сапплмент», где утверждал: «Ни один стандартный рецепт по написанию детских книг не поможет вам создать персонажей, обосновавшихся на своей территории и в своей истории столь же прочно, как детища профессора Толкиена (который явно знает о них куда больше, чем требуется для этой сказки)»[107].
По-видимому, Толкиен опасался, что рецензии не воспримут всерьёз, если инкогнито обозревателя раскроется. Поэтому тем, кто знал, что эти заметки написаны его другом, он говорил, что Джек —честнейший и порядочнейший из всех известных ему людей, что восторги его всегда неподдельны и что он никогда не стал бы выступать с подобными похвалами только ради того, чтобы книга лучше распродавалась. Вне сомнения, так оно и было, тем более что Льюис не перестал расхваливать сказочную повесть Толкиена даже после того, как дружба их распалась. В книге «О здешнем и иных мирах» (конец 1930-х гг.) он писал о «Хоббите» так:
«Надо понимать, что книга эта — детская лишь в том смысле, что в первый из множества раз прочесть её можно в детской. ‘Алису’ дети воспринимают всерьёз, а взрослые — со смехом; ‘Хоббит’, наоборот, смешнее всего кажется самым маленьким читателям, и только с годами, перечитав его в десятый или двадцатый раз, они начинают понимать, сколько понадобилось виртуозных изысканий и глубоких размышлений, чтобы всё в нём стало таким сочным, таким славным и таким, по-своему, правдивым. Предсказания — дело опасное, но вполне возможно, что ‘Хоббит’ и впрямь станет классикой»[108].
А спустя ещё десять лет Льюис заметил:
«Опасность выродиться в сугубо сюжетную, развлекательную историю миновала ‘Хоббита’ благодаря любопытнейшему сдвигу тональности. Вместе с комизмом и уютной обстановкой первых глав ‘хоббитство’ как таковое постепенно сходит на нет, и незаметно мы вступаем в мир эпоса»[109].
Ещё до первого выхода в свет на Британских островах «Хоббит» привлёк внимание одного из крупных американских издательств. Чарльз Ферт, сотрудник лондонского офиса «Джордж Аллен энд Анвин», работавший над изданием «Хоббита», в мае 1937 года сообщил Толкиену в письме, что бостонский издательский дом «Хоутон Миффлин» желал бы опубликовать «Хоббита» в США. Кроме того, американские издатели интересовались, сможет ли Толкиен сделать для книги цветные иллюстрации.
Толкиен с радостью дал своё согласие на публикацию и пообещал прислать иллюстрации, хотя и выразил опасения, что издателям они не понравятся. Ферт и другие работники «Аллен энд Анвин» к тому времени уже привыкли к манере Толкиена и знали, что работать с ним не так-то легко. Не далее как в феврале Толкиен изумил их отзывом о гранках чёрно-белых иллюстраций к «Хоббиту». В целом, он похвалил оттиски, однако заметил, что с иллюстрацией «Тролли» кое-что неладно: испорчен контур одного из деревьев на заднем плане и не все точки вокруг центрального костра пропечатались как следует.
По ряду причин американские издатели торопили Толкиена, но мысль о том, что его книгу будет иллюстрировать кто-то другой, была ему неприятна. Он написал Ферту, что в случае, если у него ничего не выйдет, он требует гарантий того, чтобы американцы, по крайней мере, не вставляли в книгу своих иллюстраций, ибо вся продукция компании «Дисней» ему «глубоко противна»[110].
Случилось так, что это письма переслали в «Хоутон Миффлин» неотредактированным. Узнав об этом, Толкиен до крайности смутился. Однако бостонские редакторы ничуть не обиделись и по-прежнему желали приобрести права на издание как можно быстрее. К августу 1937 года Толкиен поборол сомнения в своих художественных талантах и, несмотря на обилие другой работы, успел выполнить пять цветных иллюстраций: «Ривенделл», «Холм: Хоббитон-За-Рекой», «Хоббита разбудило взошедшее солнце», «Разговор со Смаугом» и «Бильбо приближается к деревушке эльфов-плотовщиков». Все, кроме последней, вошли в первое издание «Хоутон Миффлин», а «Аллен энд Анвин» включили их во второе издание, увидевшее свет в начале 1938 года.
Сам Толкиен остался доволен этими иллюстрациями и обрадовался второму изданию «Хоббита» едва ли меньше, чем первому. Однако даже в первом издании кое-что его решительно не устроило. На клапане суперобложки Стенли Анвин поместил следующую рекламку:
«Дж.Р.Р. Толкиен — отец четверых детей. Он читал ‘Хоббита’ вслух своим малышам в детской и ссужал рукопись всем оксфордским друзьям, чтобы те прочли её своим детям. ‘Хоббит’ появился на свет точно так же, как ‘Алиса в стране чудес’. Ещё один профессор никому не ведомых наук решил вернуться к детским играм».
На первый взгляд, текст довольно безобидный. Но Толкиен вцепился в него зубами и ногтями и разразился критической статьёй на три страницы. Какие ещё «малыши в детской», когда старшему, Джону, было уже тринадцать? И никому он не «ссужал» рукопись, а те немногие, кому довелось прочесть её, читали её сами, и дети их тут ни при чём. И как можно называть англосаксонский язык «никому не ведомой наукой»? Впрочем, здесь Анвин несправедлив не столько к Толкиену, сколько к автору «Алисы в стране чудес» — Чарльзу Доджсону, читавшему лекции по математике. Далее Толкиен заявил, что Доджсон, вдобавок, был не профессором, а лектором (с точки зрения оксфордского дона, между двумя этими должностями пролегает настоящая пропасть). Наконец, образ профессора, вернувшегося к детским играм, просто никуда не годится[111].
Это письмо наглядно иллюстрирует одно из главных затруднений, с которым столкнулись на данном этапе Толкиен и его издатели. Автор «Хоббита» был человеком требовательным вплоть до придирчивости, и сотрудничать с ним было очень тяжело. Кроме того, он был, что называется, «не от мира сего», и встать на точку зрения человека, работающего в издательском (как, впрочем, и в любом другом) бизнесе было выше его сил: мир бизнеса был ему чужд и неприятен. Толкиен привык совершенствовать свои произведения неторопливо и спокойно, переписывая и перерабатывая эпизоды столько раз, сколько считал нужным. Он жил своей работой, и кроме научной деятельности, семьи и ближайших друзей для него в мире не существовало почти ничего. Реклама Анвина показалась ему бессмысленной. Он не отдавал себе отчёта в том, что издатели просто стараются привлечь внимание публики, и не понимал, зачем сравнивать «Хоббита» с «Алисой в стране чудес». Сосредоточившись на деталях, он упустил из виду тот факт, что публика нуждается в «зацепках», ориентирах и вехах. Замкнувшись в своей башне из слоновой кости, он не считал нужным облегчать задачу массовому читателю.
Именно из-за этого и осложнились его отношения с издателями. Зимой 1937 года выяснилось, что «Хоббит» имеет огромный успех, и Стенли Анвин, естественно, выразил надежду, что Толкиен напишет продолжение. Толкиен также мечтал о продолжении и надеялся, что благосостояние его семейства теперь пойдёт в гору. Уже через несколько недель после выхода в свет первого издания, в октябре 1937 года, он с оптимизмом сообщил Стенли Анвину, что очень скоро, должно быть, избавится от необходимости проверять экзаменационные работы — утомительного и скучного занятия, отнявшего у него вот уже семнадцать летних каникул, — и сможет наконец предаться любимому делу, не теряя на этом денег[112]. Действительно, «Хоббит» прекрасно распродавался всю зиму и уже в начале 1938 года привлёк к себе широкое внимание прессы, так что у Толкиена были все основания для оптимизма. А вскоре вышло в свет американское издание, и в США книгу приняли не менее радушно, чем на Британских островах. Весной Толкиену присудили премию «Нью-Йорк геральд трибьюн» за лучшую детскую книгу года, и на волне душевного подъёма он решил безотлагательно взяться за продолжение.
108
Цит. по: К.С. Льюис. «О здешнем и иных мирах» (C.S. Lewis.
109
К. С. Льюис, «Об историях» (C.S. Lewis.
110
Из письма Толкиена к Чарльзу Ферту от 13 мая 1937 г. Цит. по: «Письма Дж.Р.Р. Толкиена» под редакцией Хамфри Карпентера и Кристофера Толкиена (
111
Автор кратко излагает содержание постскриптума к письму Чарльзу Ферту от 31 августа 1937 г. — Прим. перев.