После ухода графа Генриха норманны, вероятно, из-за падежа, какой свирепствовал в стадах, согнанных в их лагерь, покинули правый берег Сены и обосновались на землях Сен-Жермен-де-Пре[299]; они укрепились вокруг аббатства.
Эд и Гозлен больше не надеялись на помощь извне и вступили с Зигфридом в переговоры, в ходе которых Эд, отъехав для совещания с этим вождем далеко от башни, едва не угодил в засаду и спасся только благодаря проворству и храбрости[300]. Наконец, переговоры завершились: Зигфрид потребовал за свое отступление шестьдесят фунтов серебра[301]; получив деньги, он попытался (возможно, это было условием договора) увести соотечественников далеко от Парижа; но они не получили ничего и отказались. Зигфрид, чтобы показать им тщетность их усилий, предложил им пойти на штурм; он не верил в победу, поэтому вместе с дружинниками остался неподвижным наблюдателем. Норманны бросились в атаку; они высадились на острова выше Сите, они подступили к подножью стен последнего; но франки произвели удачную вылазку и сбросили их с песчаного берега в Сену, где многие нашли смерть. Несмотря на это поражение, при котором погибло двое из их королей, норманны не последовали совету Зигфрида. Тот, посмеявшись над ними, обратился к дружинникам: «Настанет время, — сказал он им, — когда мы порадуемся, что покинули эти места». Опасался ли он подхода императорских войск? Оповестили ли его шпионы, что город Байё — богатая и легкая добыча?[302] Может быть. Во всяком случае, однообразию осады он предпочел далекие и вольные набеги, куда его словно бы манило возвращение весны[303]. Он отчалил, спустился по Сене и взял курс на Байё[304].
Едва парижане добились этого очень незначительного успеха, как их постигло настоящее горе: их отважный епископ Гозлен, не только поддерживавший их словами, молитвами и силой духа, но и постоянно рисковавший жизнью, тяжело заболел и умер 16 апреля[305], не дожив до шестидесяти шести лет. Его прах похоронили на Сите. Эта весть тотчас распространилась в лагере норманнов, которые еще прежде, чем об этом узнали парижане, стали кричать им об этом снаружи. Народ был подавлен, он оплакивал в лице Гозлена как епископа, так и героя[306]. Эд пытался ободрить людей речами; теперь на первое место вышел он, теперь каждый рассчитывал на него. Менее чем через месяц после Гозлена, 12 мая 886 г., в Орлеане умер Гуго Аббат, не сумев помочь Парижу. Кто должен был заменить двух этих бойцов, если не Эд?[307]
День преподобного святого Германа, епископа Парижского, 28 мая, не принес улучшения в положении осажденных. Правда, норманны, которых, как пишет Аббон, принудили к этому чудеса святого, восстановили богослужение в церкви Сен-Жермен-де-Пре и отныне чтили этот храм[308]. Тем не менее осаду они продолжали; осмелев, они даже охотились и по-всякому развлекались в окрестностях, которые превратили в собственные угодья[309]. В городе[310] кончались продукты, потому что окрестности были разорены; свирепствовали болезни, вызванные лишениями, чрезмерной скученностью людей, укрывшихся на Сите, и ростом числа раненых и убитых в результате ежедневных боев[311]; парижане уже не знали, где их хоронить.
Видя подавленность народа[312], которого смерть Гуго Аббата лишила последней надежды на помощь, Эд решил, коль скоро призыв Гозлена оказался столь мало действенным, лично отправиться к магнатам королевства, к сеньорам окрестностей[313], чтобы молить их о помощи и просить передать императору, что Париж падет, если ему не помогут. С этим намерением он тайно покинул Сите, вероятно, во второй половине мая[314].
В его отсутствие верховное командование в Париже принял Эбль, отважный аббат, и под его руководством оборона отнюдь не утратила активности: каждый день приносил новую уловку и новую стычку. Эбль следил за снабжением, как защищая франкские стада, которые паслись на правом берегу и которые норманны пытались расхищать, переправляясь через Сену, так и нападая по ночам на стада противника и убивая их сторожей, что случилось несколько раз. Однажды триста норманнов подплыли на лодках к подножию стен Сите и атаковали их с песчаного берега[315], но были отброшены.
299
Сменила лагерь и перебралась на левый берег вся норманнская армия. Нельзя, как это делают господа Стенструп
303
304
Согласно Аббону
305
О дате смерти Гозлена см.
306
Фрагмент из эпитафии Гозлену, впервые опубликованной в издании:
307
С этого момента тон «Ведастинских анналов», когда речь заходила об Эде, изменился. До смерти Гозлена граф упоминался в них мало, теперь же он стал для автора «illustris comes».
309
312
313
Свидетельство «Ведастинских анналов» не позволяет допустить, что Эд поехал к самому императору, как, похоже, намекает Аббон
315
С тех пор как норманны стали лагерем на левом берегу, они уже атаковали не башню на правом берегу, а непосредственно стены Сите.