Челюсть у меня отвисла, а глаза едва не вылезли на лоб от изумления. Бедняга был страшно напуган, и гром аплодисментов, приветствовавших его появление, казалось, привел его лишь в пущее замешательство. Не берусь передавать содержание его речи — я мало что слышал, ибо едва не задохнулся, пытаясь совладать с наплывом чувств. Уверен, что уловил слова «Аделаида, вдовствующая королева», а вскоре после них, кажется, прозвучало «Мария Магдалина», но в тот момент я счел за лучшее покинуть зал, боясь, как бы меня не вывели насильно. Уже на лестнице я услыхал еще один взрыв продолжительных и восторженных аплодисментов, судя по которому, аудитория была выступлением довольна.
В душе моей преобладали чувства, весьма далекие от торжества, но я подумал о том, как впервые встретился с Чаубоком, о сцене в сарае, о его бесконечном вранье, о многократных покушениях на бренди и о множестве других случаев, которые я счел слишком незначительными, чтобы на них останавливаться, — и в результате не мог не испытать некоторого удовлетворения, уповая на то, что мои усилия повлияли на перемену, какая, без сомнения, в нем произошла, и обряд, мною совершенный, пусть и непрофессионально, в верховьях реки на диком нагорье, не прошел для него даром. Верю, что всё, написанное мною о нем в первых главах, не послужит его очернению и не повредит ему в глазах нынешних работодателей. Тогда он был еще нераскаянным грешником. Мне непременно нужно найти его и поговорить с ним; но прежде чем я выберу для этого время, надо, чтобы эти страницы оказались в руках у публики.
У меня появилось предчувствие, что на пути у задуманного предприятия могут встретиться осложнения, и это немало меня тревожит. Пожалуйста, как можно скорее примите участие в подписке. Письма направляйте в Мэншн-хауз, на имя лорд-мэра[51], к которому я обращусь с просьбой обеспечить регистрацию имен и сбор взносов, пока мной не будет организован соответствующий комитет.