Потратив на дорогу, считая с выхода, примерно 4 часа и миновав по пути еще два или три селения, мы пришли в довольно крупный город, и тут мои проводники сделали ряд попыток что-то мне втолковать, однако я даже в намеке не уловил, о чем идет речь, за исключением того, что мне не надо беспокоиться за свою безопасность. Избавлю читателя от описания города, могу лишь посоветовать ему мысленно представить себе Домодоссолу или Файдо[11]. Меня привели к главному магистрату, и по его указанию я был помещен в комнату, где уже находились двое других людей — они, первые из до сих пор мною виденных, не были ни здоровяками, ни красавцами. И действительно, один из них явно был далеко не здоров: его донимали приступы страшного кашля, несмотря на отчаянные усилия, которые он прилагал, чтобы их подавить. Второй выглядел бледным и больным, но держался с удивительным самообладанием, и понять, что с ним такое, было невозможно. Они не могли скрыть изумления при виде человека, очевидно, бывшего чужеземцем, но оба были слишком больны, чтобы попытаться завязать со мной общение и сделать в отношении меня какие-либо выводы. Их обоих вызвали первыми, а примерно через четверть часа мне было предложено последовать за ними, что я и сделал, не сказать чтобы совсем без боязни, но, прежде всего, сгорая от любопытства.
Главный магистрат имел весьма почтенную внешность: у него были белоснежные волосы и такая же борода, а на лице написаны здравомыслие и проницательность. Минут пять он внимательно меня разглядывал, скользя взором от макушки к подошвам и обратно; однако по завершении осмотра ясности в голове его стало ничуть не больше, чем перед его началом. Наконец он задал мне единственный краткий вопрос, означавший, предполагаю, что-то вроде «Кто вы такой?» Я отвечал по-английски, рассудительным тоном, как если бы он мог меня понять, и старался держаться как можно естественней. Он казался все более и более озадаченным, потом вышел и вернулся с двумя другими, во всем на него похожими. После чего меня провели в другую комнату, в глубине здания, и двое вновь пришедших принялись меня раздевать, в то время как их шеф наблюдал за этой процедурой. Они пощупали мой пульс, заставили показать язык, прослушали грудную клетку, пощупали мускулы и после каждой из операций смотрели на шефа, кивали головами и говорили что-то удовлетворенным тоном, видимо, подтверждая, что со мной всё в порядке. Они даже оттянули мне веки, должно быть, желая убедиться, нет ли у меня какого воспаления, но ничего не обнаружили. Наконец они оставили меня в покое; полагаю, все были довольны тем, что я нахожусь в добром здравии и вдобавок на славу физически развит. Затем старый магистрат обратился ко мне с речью, которая продолжалась, должно быть, минут пять и остальными двумя, судя по их виду, была сочтена весьма подходящей к случаю, но из которой я не понял ничего. По ее завершении они взялись за изучение моей поклажи и содержимого карманов. Это нимало меня не обеспокоило, при мне не было ни денег, ни чего-либо еще, что могло бы хоть сколько-то их заинтересовать или об утрате чего я стал бы переживать. По крайней мере, так мне казалось, но скоро я понял свою ошибку.
Поначалу их всё вполне устраивало, хотя при виде трубки они пришли в сильное недоумение и настояли, чтобы я показал им, как я ей пользуюсь. Когда же я продемонстрировал, для чего она служит, они изумились, но отвращения не выказали, и запах табачного дыма им, кажется, даже понравился. Но вскоре они добрались до часов, которые я спрятал в глубине самого укромного из внутренних карманов и о которых совсем забыл к тому моменту, когда они приступили к обыску. Как только они извлекли часы на свет, лица их стали озабоченными и напряженными. Они заставили меня открыть часы и показать, как они работают; когда же я исполнил требуемое, озабоченность на их физиономиях сменилась выражением сильного неудовольствия, тем больше меня обеспокоившего, что я не мог постигнуть, чем часы могли их так рассердить.
11
Домодоссола — город на севере Италии, в Пьемонте, у подножия Итальянских Альп. Файдо — коммуна, центр округа Левентина в италоязычном кантоне Тичино на юге Швейцарии.