Всё это она поведала мне в своей безыскусной манере и отнюдь не столь связно, как я тут излагаю; лицо ее зарделось от воодушевления, ибо она поверила, что убедила меня в моей неправоте и в том, что справедливость не может не быть живой личностью. Надо сказать, моя уверенность в собственных доводах и правда слегка пошатнулась, но я быстро оправился и указал ей, что у нас есть книги, в чьей подлинности невозможно сомневаться, ибо точно установленный возраст каждой их них насчитывает не менее 1800 лет, и что в них содержатся самые что ни на есть точные отчеты людей, с которыми непосредственно говорило Божество, и в том числе пророка, коему было дозволено созерцать сзади облик Божий из-под ладони, наложенной на его лицо[17].
Звучало это убедительно; и говорил я таким торжественным тоном, что она даже слегка напугалась и ответила лишь, что у них тоже есть книги, в которых сказано, что предки их видели богов. Тут я понял, что, сколько бы мы дальше ни спорили, никакие аргументы ее не убедят; и, боясь, что она перескажет матери всё, что я наговорил, и что я, не дай бог, могу утратить чувство нежной привязанности, которое, как мне подсказывала интуиция, она начинала ко мне питать, я решил предоставить ей идти собственным путем и убеждать меня, в чем ей хочется; и пока мы не поженились, свое сатанинское копыто я ей больше не показывал.
Тем не менее ее замечания засели у меня в голове, и с тех пор я встречался со многими весьма набожными людьми, понаторевшими в вопросах богопочитания, но напрочь лишенными истинно религиозного чувства; с другой стороны, мне приходилось видеть, как светятся лица тех, кто преклоняется перед божественным в природе или в искусстве — в картинах и статуях; в полях, в облаках и в море; в мужчине, женщине и ребенке — но в ком я никогда не замечал интереса к разговорам о природе и свойствах Бога. Поистине, стоит произнести лишь слово из лексикона теологов — и наше чувство божественного омрачается и гаснет.
XVII. Идгран и идграниты
Несмотря на шумиху, которую едгинцы поднимали вокруг идолов, на воздвигнутые в их честь храмы, на жрецов и жриц, сидящих у государства на содержании, я так и не смог прийти к убеждению, что официальная религия есть нечто большее, чем поверхностный ритуал. Однако у них была еще другая вера, и с ней они сообразовывались во всех действиях; и хотя ни один непосвященный даже не заподозрил бы, что нечто подобное вообще может иметь место, в действительности именно эта религия была их главным советчиком и водителем, их компасом в житейском море; и не было почти ни одного поступка, какой они совершили или отказались совершить без опоры на ее заповеди.
Я довольно скоро стал подозревать, что официальная вера в едгинцах не так уж крепка: во-первых, я частенько слышал, как жрецы ее сетуют на всеобщее равнодушие, а без причины они вряд ли стали бы жаловаться; во-вторых, судя по ряду признаков, богине Идгран, в которую едгинцы действительно верили, ни на что подобное жаловаться не приходилось; и в-третьих, хотя жрецы постоянно на чем свет бранили Идгран как злейшую врагиню официальных божеств, было хорошо известно, что во всей стране у нее нет более преданных приверженцев, чем сами эти ругатели, часто бывшие скорее служителями Идгран, чем собственных богов. В любом случае, считать таких жрецов образцовыми священнослужителями я не могу.
Идгран занимала положение совершенно ненормальное; ее считали вездесущей и всемогущей, но представления о ней были лишены возвышенности: иногда она поступала жестоко, иногда попросту нелепо. Даже самые ревностные приверженцы ее стыдились и служили ей больше душою и делами, чем воздавая изустную хвалу. Служение это было нелицемерным; даже истово ей поклоняясь, они нередко вслух от нее отрекались. Однако она была божеством благодетельным и полезным и не слишком заботилась о том, что ее бранят и отвергают — лишь бы на деле слушались и страшились; благодаря ей сотни тысяч людей следовали путем, который делал жизнь терпимой и даже счастливой — не будь ее, они бы никогда на него не вступили; ожидать же, что более высокий и более духовный идеал возымеет над ними власть, не приходилось.