Убеждения позволяют сочетать знания, которые казались ранее совершенно несочетаемыми. Весьма замечательно, что, говоря «я убеждён в справедливости законов», человек одновременно имеет в виду две вещи. Во-первых, – чтó он говорит: он знает пользу от наличия законодательства. Но, во-вторых, этот же самый человек имеет в виду и то, что законодательство иногда бывает неудобным для исполнения. Ведь в противном случае зачем ещё нужно убеждённо верить в закон? Не затем ли, что порой знание подсказывает пути уклонения от него?
Убеждение, таким образом, представляется нам выбором в пользу одного из знаний, но не означает полный отказ от второго знания. Этим убеждённый человек отличается от фанатика. И этим он отличался почти две с половиной тысячи лет, пока человеческое сознание не стало способно вбирать в себя не только множество знаний, но и множество систем знаний – убеждений. Начиная с Ясперса, мы как будто имеем пример совершенно нового типа человека, который открыт ко всем убеждениям, и он определяется поэтому вовсе не ими. Он определяется не тем, чему или кому верит, а тем, на что надеется. Поэтому человека после Ясперса мы хотели бы назвать человеком надеющимся.
Не случайно Ясперс так пишет про современных ему немцев: «…которые были всё же убеждены, что победа гитлеровской Германии не приведёт к уничтожению немецкой сути. Наоборот, в такой победе они видели задатки великого будущего Германии, полагая, что победоносная Германия избавится от этой партии, будь то сразу или же со смертью Гитлера. Они не верили старой идее, что всякая государственная власть может держаться лишь на тех силах, которые её основали…»[6]
Что это? Беспринципность? Позволить победить партии Гитлера, чтобы её руками построить великое будущее, а затем избавиться от этой партии как от излишне агрессивной и воинственной… Какие люди способны на такой образ мысли? Цинизм, беспринципность, крайняя расчётливость… – скажете вы? Новый тип сознания – вот наш возможный ответ. В цинизме можно было бы упрекнуть одного человека или группу людей, но никак не целую нацию. Сегодня же мы имеем подобный образ мысли у многих народов. Ни одно убеждение, ни одна вера сами по себе больше не управляют человеком. Им на смену пришли системы убеждений.
Поэтому не откажем себе в удовольствии и скажем: пророк умер. Заратустра умер. Он умер именно в том смысле, что проповедование больше не является такой формой деятельности на нашей планете, которая увлекает сердца большинства. И если остались ещё «люди убеждённые», то это, должно быть, исчезающий вид. Новые «пророки», такие как Ясперс, позволяют человеку верить в разные вещи, не ограничивая его одной догмой. Только это способно удовлетворить человека нового типа.
Скептики скажут: мол, тут дело не в человеке, не в его индивидуальном сознании, а в общественном сознании, в том, как формируется массовая информация и т. п. Они скажут, что если поместить современного человека в иную среду – скажем, в постапокалиптический мир после ядерной войны, – то он снова скатится в примитивное верование, в досократовское состояние фанатика. Иными словами, они скажут: изменения, о которых мы говорим, – не в человеке, а в обществе. И поэтому следует искать причины беспринципности современного нам «героя» именно там, в пороках телевидения, в массовой культуре, в цинизме политиков и т. д., и т. п. Мол, не было никакого Ясперса с его высоко поднятой головой, а было порицание фашизма и даже целого народа, а потом его медленное восстановление.
Действительно, у этого есть основания, мы и сегодня видим, как массовая информация способна почти зомбировать целые народы. И они, эти народы, можно сказать, искусственно отбрасываются в более примитивное состояние, где они как бы более покорны и, в общем-то, отчасти слепы. Однако что это доказывает? Это доказывает лишь то, что мы и так знаем. Последние несколько тысяч лет биологическая эволюция человека почти остановилась, и он развивался в рамках своего «нематериального тела». Мозг перестал физически расти, как это происходило тысячи и тысячи лет до, но он (человек) при этом развивался и постоянно развивается как-то ещё, за счёт развития культуры. Поэтому существует точка зрения, что сам по себе человек как индивид со времён Сократа совсем не изменился. Ни биологически, ни как-либо ещё. Менялись только социальные и культурные условия. Изменения этих условий, стало быть, должны немедленно приводить к изменению сознания и человека.
6