— Дабы не оскорблять вашего бога, господа, мой господин и кузен распорядился сделать так, чтобы головные уборы никогда, даже по случайности, больше не покидали ваших голов!
Гвозди вошли в затылки посланников почти одновременно, а их крики слились в единый вой, правда, продолжавшийся недолго. Пропоров ткань чалмы, металлические штыри пробили кости черепа каждого из иноземных гостей и вышли через подбородок. Кровь мгновенно залила стол, а Дракула, протянув кубок Штефану, с удовольствием глядевшему на развернувшуюся перед ним сцену, сказал:
— Наполни-ка кубок, кузен: хочу поглядеть, какого цвета кровь у этих иноверцев — такая же красная или с примесью зеленого цвета?[1]
Гости, на несколько секунд ошарашенные происшествием, молча смотрели, как Штефан наполняет кубок кровью старшего из посланников.
— Красная! — с некоторой долей изумления возвестил Дракула, изучив его содержимое. — Столь же красная, что и у каждого в этом зале!
Боясь, как бы гостеприимный хозяин не возжелал теперь проверить, действительно ли это так, остальные гости поспешили вернуться к трапезе, обращая мало внимания на тела несчастных послов, лежавших у дальнего конца стола. По мановению руки Влада музыканты вновь грянули бравурную мелодию. Пир продолжился.
Первым, кого увидел майор Карпухин, припарковавшись на обочине шоссе и выйдя из старенького «жигуленка», был Паша Трофименко, его стажер. Он стоял, прислонившись к дереву, и поначалу Артем не заметил ничего необычного. Однако, приблизившись, он увидел, что лицо у стажера белее мела, а рот перекошен в гримасе отвращения. При виде майора парень сделал над собой усилие и оторвался от древесного ствола.
— З-здравия ж-желаю, товарищ майор, — пробормотал он срывающимся голосом.
— Что, так плохо? — нахмурился Артем, озираясь по сторонам. Неподалеку копошились люди в камуфляже, среди которых он заметил человека в белом халате с накинутым поверх него дождевиком.
— Ой-й-й…
Это было все, что произнес в ответ стажер, и Карпухин понял, что больше никаких полезных сведений от Павла ему получить не удастся. Больше всего на свете Артем не любил вставать по утрам. Он мог пережить работу допоздна, даже всю ночь, грязь, плохую погоду (как сейчас), любые неудобства, но продирать глаза в половине четвертого утра, когда он всего-то пару часов назад выключил телик и только-только начал видеть первый полноценный сон, — это же настоящий кошмар. А уж перед выходом из дома не успеть выпить хотя бы чашку кофе — и вовсе пытка!
— Кофе, Артем Иванович?
Мелодичный девичий голосок заставил майора встрепенуться. Это оказалась Лара Демина, новая помощница судмедэксперта. Они познакомились на прошлой неделе, когда девушка только появилась в качестве стажера Егорыча. Симпатичная деваха, маленькая, полненькая, но не рыхлая, а крепко сбитая, с копной вьющихся русых волос и любознательными каре-зелеными глазами.
— Господи, да где ж ты его раздобыла? — с восхищением поинтересовался Карпухин, принимая из рук Лары пластиковую кружку с горячим кофе.
— Я всегда ношу с собой термос, — скромно ответила она. — Особенно в такую адскую погоду!
Сделав пару глотков и в очередной раз подивившись способности кофеина мигом приводить человека в чувство, майор спросил:
— Так что там творится-то?
— Ой, не спрашивайте — лучше сами посмотрите, Артем Иванович! — неопределенно махнула рукой девушка и повела его в ту сторону, где копошился народ.
— Четвертый! — возвестил чей-то голос, и, покрутив головой, Карпухин определил, что кричал молодой сержант с лопатой, стоявший на краю чего-то, отдаленно напоминающего траншею.
— Не четвертый, а пятый, — поправил его другой голос, и майор узнал недовольные интонации Егорыча. Подойдя к краю ямы шириной около метра и длиной раз в десять больше, он увидел тела. Они лежали, упираясь ногами в темя друг другу, словно чье-то больное сознание намеренно разместило их в цепочку связанных смертью людей.
— Что это — скифский курган? — пробормотал Артем, отступая назад и вопросительно глядя на судмедэксперта.
— Ага, — ухмыльнулся тот, — точно, курган. Только вряд ли скифский: насколько мне известно, те ребята все больше в Западной Украине проживали, а эти — нашенские.
— И что за люди?
— Пока я только первого осмотрел, — слегка пожал плечами Егорыч. — Он лучше всех сохранился, так как умер недавно. Судя по всему, бомжик — ни документов, ни бумажника, да и одежонка поношенная.
Майор с сомнением осмотрел тело, лежавшее у его ног и едва прикрытое простынкой, уже порядком промокшей от дождя.