Техническая функция идеологического мема - раскодирование информационных потоков в категориях властного дискурса. Так, геноцид становится «миротворческой операцией», концлагеря -
«санитарными кордонами», убийство - «зачисткой» и т. п. В марксистской концепции отчуждения это соответствует отчуждению между означаемым и означающим. Выпадают смыслы и референции. Возникает ощущение, что вместе со словами у нас похитили и сами вещи. Идеологический новояз -это не просто переклейка ярлыков и составление реестра запрещенных значений.
Окончательный результат отчуждения референций - потеря
самого субъекта как творческого коммуникативного свободного существа. Сегодня многие могут сказать про себя: «я живу не настоящей жизнью», «я жду будущих изменений». Это симптом модной социальной болезни, производимой капитализмом депрессии или того, что психоанализ и экзистенциализм называют «тревогой». Перекодирование представлений о смысле жизни, ценностях общения и творчества в суррогаты «самореализации» и «успешности» полезно власти, но в самом субъекте порождает глубокую фрустрацию. В итоге, как пишет Алексей Цветков, система:
...дает каждому зрелище вместо Смысла, занятость вместо Дела,
роль вместо Судьбы и банковский счет вместо Победы.
Большинство из нас каждый день заняты не тем, что считают
важным, а тем, за что нам платят, и потому мы отказываемся отвечать за то, что ежедневно делаем. Это «просто работа», «просто бизнес», «просто отдых». Такой опыт создает «просто людей», т. е. парализует их творческую волю и накапливает внутри свинцовое чувство, будто ты живешь чужую, а не свою
92
жизнь.
Шизофреническая раздвоенность идеологического сознания - это результат его десубъективации. Лакановское обозначение субъекта как перечеркнутого $ (эмблема дробной, «сдвинутой», половинной личности, «которую, находя, он одновременно теряет» ) особенно верно для субъекта, сдвинутого идеологией. Утилитарное использование человека - это, конечно, принцип господского дискурса. Определить дискурс Господина можно по специфической привычке власть имущих говорить от чужого имени. Раньше они вещали от лица «народа» или «общества», теперь представляют сообщества компетентных «экспертов» и «профессионалов»:
Субъект занимает место в господском дискурсе, начиная говорить от чьего-то имени, в какой-то социально обозначенной роли, например, как политик или как некий профессионал, и подчиняя себя таким образом соответствующему означающему-титулу S1.56
Но и дискурс Университета производит субъекта как мыслящую (в нужном направлении) вещь. Преподавательская риторика и функционализмы бюрократии близки и взаимно необходимы. Как пишет Диди Мати, «в Советском Союзе, в конечном счете, восторжествовал университетский дискурс, ставящий в сердцевину общества идею абсолютного знания (централизованный спущенный сверху план и т. д.)» .
В 17-й книге семинаров Лакан обращает внимание на изменение места знания в структуре современного дискурса при сохранении статусов раба и господина:
Знак истины находится теперь в другом месте. Ему предстоит стать продуктом того, что пришло на смену античному рабу, то есть теми, кто сами являются продуктом, таким же продуктом потребления, как и другие. Недаром называют наше общество обществом потребления. Человеческий материал - как назвали его в свое время. Назвали под аплодисменты тех, кому
96
почудилась в этих словах симпатия.
Дискурс Истерика тоже может быть голосом правящей идеологии, которая неустанно бомбардирует нас истерическими призывами «насладись!», «попробуй!», «оторвись!» - здесь и сейчас, без отговорок и сомнений. Множество злоупотребляющих восклицательными знаками рекламных объявлений начинены экспрессивными провокациями: «у вас зуд и покраснение?!», «вздутие живота?!», «грибок стопы?!». Нередко рекламные призывы переходят границы пристойного, переходя на лексикон уличных проституток, как в этом примере:
 |
| 1 Лакан Ж. Изнанка психоанализа. Семинар, Книга XVII. С. 35. |
В конечном счете дискурс Истерика, как объясняет Лакан, истеризирует наш общий дискурс. Сегодня заметно, как высок градус нетерпимости к мнению оппонента, как психотичны реакции бурного коллективного негодования, насколько распространен жанр публичных доносов. Кстати, адресатом сообщений в модели истерического дискурса выступает именно Господин: истерическая сцена часто устраивается в присутствии других, предположительно способных повлиять на ситуацию.