Мы обсуждали эти вопросы несколько месяцев. Мы дискутировали по поводу исследований социологов, антропологов, психологов, специалистов в сфере политических наук, историков и литературных критиков. Наши обсуждения были сосредоточены на проблеме идентичности: что люди думают о том, как они и другие должны себя вести, как общество учит их вести себя соответствующим образом и насколько люди бывают мотивированы этими убеждениями, – иногда до такой степени, что они готовы умереть за них. Мы стремились сформулировать многие идеи и нюансы и разработать основополагающее определение идентичности, которое можно было бы легко инкорпорировать в экономическую науку. И мы пришли к выводу, что включение понятия идентичности может иметь последствия для самых разных областей, даже таких далеких друг от друга, как макроэкономика и экономика образования[9].
Эта книга формулирует принципы такой экономической науки, в которой вкусы людей варьируют в зависимости от социального контекста. Идентичность и нормы привносят в представление о вкусах нечто новое. «Растительная» разновидность вкусов в отношении бананов и апельсинов, если продолжить приведенный ранее пример, рассматривается в целом как характеристика человека. В противоположность этому идентичности и нормы приводят нас к теории принятия решений в ситуации, когда имеет значение социальный контекст.
Такое толкование понятия вкусов (предпочтений) является важным, поскольку нормы – это мощный источник мотивации. Нормы влияют на мелкие сиюминутные решения – тривиальные решения, наподобие того, какую майку нам надеть для бега трусцой. Нормы влияют также и на решения, меняющие жизнь, подобно таким, как: нужно ли уходить из школы; нужно жениться либо выходить замуж; кого избрать; следует ли работать, экономить деньги, инвестировать, выходить на пенсию, вести войны. Ниже мы увидим, что идентичности и нормы легко наблюдать. Антропологи и социологи являются профессиональными наблюдателями норм. Однако нормы и идентичности легко увидеть и в повседневной жизни. Мы уже познакомились с двумя примерами: Goldman Sachs, с ее 14 принципами, и Price Waterhouse, с ее убеждениями относительно кодекса поведения ее сотрудников. Как было сказано в вердикте Верховного суда по делу Хопкинс: «Не требуется специального образования, чтобы разглядеть стереотипы в отношении пола при описании агрессивного сотрудника женского пола, от которого требуют «пройти курс хорошего тона». Не требуется также быть специалистом в области психологии, чтобы понять, могут ли быть скорректированы пробелы в «навыках межличностного общения» посредством ношения одежды мягких тонов либо посредством нового оттенка губной помады сотрудницы; возможно, огонь критики навлек на себя пол сотрудника, а отнюдь не навыки межличностного общения»[10].
До настоящего времени у экономики не было ни языка, ни аналитического аппарата, чтобы воспользоваться такими свидетельствами или чтобы описывать такие нормы и мотивации. Конечно же многие экономисты предлагали относящиеся к делу неденежные причины, лежащие в основе действий людей, – такие как мораль, альтруизм и забота о статусе. Наша книга предоставляет как лексикон, так и общую аналитическую структуру для исследования таких мотивов.
Экономика, хорошо это или нет, пронизывает то, что говорят и думают люди, проводящие политику, общество и пресса. Современная экономическая наука, следуя попыткам Адама Смита в XVIII столетии, стремится превратить философию морали в социальную науку, призванную строить справедливое общество. Смит перечислил все человеческие пристрастия и социальные институты, предпринимающие такого рода усилия. В XIX столетии экономисты начали строить математические модели функционирования экономики, с использованием точных цифр, с целью рациональной оптимизации человека посредством исключительно экономических форм мотивации. С наступлением XX столетия, по мере развития экономической науки, модели стали более сложными. Тем не менее в основе их все еще находился «homo economicus» («человек экономический»). Ситуация начала меняться, когда Гэри Беккер разработал способы представить многообразие реалистических предпочтений человека, – таких как дискриминация, забота о детях и альтруизм[11]. Совсем недавно поведенческая экономика ввела в науку понятие когнитивного предубеждения и другие открытия в области психологии. Экономика идентичности, в свою очередь, привносит в науку модели социального контекста, – вместе с новыми «экономическими» мужчинами и женщинами, которые похожи на реальных людей в реальных ситуациях[12].
9
Наши предыдущие работы (Akerlof and Kranton (2000, 2002, 2005) являются основой данной книги. Джордж Акерлоф, кроме того, применил принципы, содержащиеся в этих работах, к макроэкономике: см. Akerlof (2007).
12
Экономисты от движения женщин давно выступали за более широкое рассмотрение экономики. См. например, Ferber and Nelson (1993).