Писатель Генрих Бёлль послал в тюрьму Беате Кларсфельд цветы.
Это произошло в ноябре 1968 года, когда по Европе уже прокатился грозный студенческий май. Он, этот май, породит множество противоречивых и даже полярно противостоящих друг другу общественных движений, вызовет новое размежевание сил и их новый компромисс. Конечно, не случайно он совпал с окончанием послевоенного промышленного бума, с началом электронно-компьютерной революции, со вступлением в жизнь первого послевоенного поколения — более многочисленного, чем поколение военной поры. Молодые люди, оказавшиеся современниками технической революции, обнаружили, что их руки попросту никому не нужны. Здесь — исток гошизма, ультралевачества, который по закону крайностей уже через несколько лет сомкнется с ультраправым экстремизмом; взяв на вооружение террор, эти силы станут центром кровавых событий в Италии, ФРГ и других странах Западной Европы. Здесь же, в мае 1968 года, и завязь идеологии «новых правых», которая через десяток лет выплеснется в средства массовой информации сначала во Франции и ФРГ, затем в других европейских странах, США, Латинской Америке. В этом раскладе сил находит свое место и уцелевшая от разгрома «мафия СС», чуткая к веяниям новой эпохи. Но панорама была бы неполной без поднявшегося на битву с тенями прошлого поколения Беаты Кларсфельд.
Беату приговорили к году лишения свободы, но в ее защиту всколыхнулась такая кампания солидарности, что уже через четыре месяца Серж с цветами встречал ее у тюремных ворот. Она вышла оттуда с еще не законченной рукописью книги «Кизингер, или ползучий фашизм»[18].
Через несколько лет — в августе 1977 года, когда в разгаре были «дела» Иоахима Пайпера, Курта Лишки и не переставало будоражить французов «дело Клауса Барбье», которого Кларсфельды обнаружили в Боливии, — газета «Матэн» так писала о резонансе, который получил отважный шаг молодой женщины: «Ее знаменитая пощечина в ноябре 1968 года была воспринята во всем мире как манифест нового западногерманского поколения.
С тех пор ни одному нацисту больше не удалось занять крупный пост в высшей администрации ФРГ. С тех пор неонацистская НДП[19], которая угрожающе близко придвинулась к отметке в пять процентов голосов, что дало бы ей право войти в парламент, так никогда и не сумела пересечь этот рубеж… Если бы тогда в бундестаге возникло парламентское большинство ХДС[20]/НДП, не было бы договоров с восточными странами. Вилли Брандт не стал бы канцлером. Мир никогда не увидел бы западногерманского канцлера, преклонившего колени перед мемориалом жертвам Освенцима».
Ну, насчет «никогда» — сомнительно, но с тем, что этот процесс был бы и мучительнее, и дольше, не согласиться нельзя. Ведь если еще в начале 1969 года НДП получила на выборах 4,6 процента голосов, то впоследствии она скатилась примерно к 1 проценту, да так и застряла на нем. Из-за «недобора» фон Таддена, который был уже на волосок от успеха, и политической смерти Кизингера, получившего пощечину от молодой Германии, не сложился союз двух этих партий, что могло бы сыграть в истории Европы зловещую роль.
Шарль де Голль и Конрад Аденауэр еще в 1963 году подписали договор о «вечном союзе» Франции и ФРГ; и в том же самом году граждане этих стран Серж Кларсфельд и Беата Кунцель заключили между собой брачный союз. Конечно, события несоизмеримые… Но символику я вижу в том, что молодыми поколениями обеих стран это примирение было воспринято не как право забыть, а как долг помнить о прошлом.
Тут решусь еще раз сослаться на свидетельство Виктора Александрова, прежде чем обратиться к первым послевоенным годам.
«Это был период денацификации. В моем досье сохранились цифры тех лет. В американской оккупационной зоне три с половиной миллиона немцев были зачислены в разряд «подозреваемых лиц». По степени ответственности их подразделяли на следующие группы: 51,3 процента рассматривались как «попутчики нацизма», 11,1 процента — как «мелкие преступники», 2,2 процента признавались «виновными» и всего лишь 0,1 процента квалифицировались как «крупные преступники»; остальные были избавлены от тягостных столкновений с законом»[21].
18
Эта книга была написана в соавторстве с западногерманским историком Жозефом Биллигом и вышла в свет в 1969 году.
21
Литературная газета. — 1983. — 16 марта (статья была написана для «ЛГ» в связи с «делом Барбье»).